Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения, 2017, № 2

Второй выпуск 
(№ 63) 2017 
Издается с 2005 года

Свидетельство о регистрации
СМИ ПИ № ФС77-57274
от 12 марта 2014 г.
ISSN 1991-3222

Журнал включен:
в Перечень рецензируемых  
научных изданий, рекомендованных 
Высшей аттестационной комиссией  
при Министерстве образования  
и науки Российской Федерации;
базу данных «Российский  индекс  
научного цитирования»;
 систему Digital Object Identifier 
(DOI) — стандарт обозначения информации об объекте в Интернете, принятый в англоязычной научной среде.
DOI 10.12737/issn.1991-3222

Издание журнала осуществляется 
при поддержке
Аппарата Правительства
Российской Федерации

УЧРЕДИТЕЛЬ
Институт законодательства  
и сравнительного правоведения 
при Правительстве
Российской Федерации

117218, г. Москва, ул. Большая  
Черемушкинская, д. 34
Тел./факс: (495) 719-73-02; 
тел.: (499) 724-11-89 (редакция)
E-mail: jzsp@izak.ru
Internet: izak.ru; naukaru.ru

ИЗДАТЕЛЬ
Юридическое издательство  
«Норма»

101000, г. Москва,
Колпачный пер., д. 9а
Тел./факс: (495) 621-62-95
Internet: norma-verlag.com

ЗАРУБЕЖНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА 
И СРАВНИТЕЛЬНОГО ПРАВОВЕДЕНИЯ

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ

Т. Я. Хабриева (главный редактор) — директор Института законодательства и 
сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, вице-президент Российской академии наук, академик Российской академии наук, 
член-корреспондент Международной академии сравнительного права, член Европейской комиссии за демократию через право (Венецианской комиссии Совета Европы), доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации
А. И. Ковлер (заместитель главного редактора) — заведующий центром правовых проблем интеграции и международного сотрудничества Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, профессор Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, 
судья Европейского суда по правам человека (1999—2012) в отставке, член-корреспондент Международной академии сравнительного права, доктор юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации
А. Я. Капустин — первый заместитель директора Института законодательства и 
сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, президент Российской ассоциации международного права, заместитель председателя Международного союза юристов, председатель комиссии по международному праву Ассоциации юристов России, доктор юридических наук, профессор, 
заслуженный деятель науки Российской Федерации
А. С. Автономов — главный научный сотрудник отдела зарубежного конституционного, административного, уголовного права и международного права Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, член Комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации, 
доктор юридических наук, профессор
А. ди Грегорио — ординарный профессор сравнительного права Миланского университета, руководитель программы по политической науке и науке управления
Н. Г. Семилютина — заведующая отделом гражданского законодательства иностранных государств Института законодательства и сравнительного правоведения 
при Правительстве Российской Федерации, доктор юридических наук
Г. П. Толстопятенко — декан международно-правового факультета Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД 
России, доктор юридических наук, профессор
К. Туори — профессор Университета Хельсинки, член Европейской комиссии за 
демократию через право (Венецианской комиссии Совета Европы), доктор права
О. Хассельбальк — заслуженный профессор Университета города Орхус (Королевство Дания), лектор Стокгольмского университета, доктор права
В. Е. Чиркин — главный научный сотрудник отдела сравнительного правоведения Института государства и права РАН, доктор юридических наук, профессор, 
заслуженный деятель науки Российской Федерации, заслуженный юрист Российской Федерации
С. В. Чиркин — заведующий отделом научного обеспечения деятельности Секретариата делегации Российской Федерации в Европейской комиссии за демократию 
через право (Венецианской комиссии Совета Европы) Института законодательства 
и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, профессор Всероссийской академии внешней торговли, кандидат юридических наук
Т. И. Чурсина (ответственный секретарь) — заведующая объединенной редакцией периодических научных изданий Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации

Журнал

Second issue 
(No. 63) 2017 
Since 2005

Certificate of registration
ПИ No. ФС77-57274  
on March 12, 2014
ISSN 1991-3222

The magazine is included into:
the List of peer-reviewed journals 
recom mended by the Supreme 
Certification Commission under  
the Ministry of Edu ca tion and Science 
of the Russian Federation;
the Russian Science Citation Index;
the system of “Digital Object Identifier” 
(DOI).
DOI 10.12737/issn.1991-3222

Journal is published  
with the support of the Staff  
of the Russian Federation  
Government

FOUNDER
The Institute of Legislation  
and Comparative Law  
under the Government  
of the Russian Federation

34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., 
Moscow, Russia, 117218
Phone/fax: (495) 719-73-02;
(499) 724-11-89
E-mail: jzsp@izak.ru
Internet: izak.ru; naukaru.ru

PUBLISHER
Legal Publishing House “Norma”

9a, Kolpachny pereulok,
Moscow, Russia, 101000
Phone/fax: (495) 621-62-95
Internet: norma-verlag.com

OF FOREIGN LEGISLATION 
AND COMPARATIVE LAW

EDITORIAL COUNCIL

T. Y. Khabrieva (editor-in-chief) — Director of the Institute of Legislation and 
Comparative Law under the Government of the Russian Federation, Vice-President 
of the Russian Academy of Sciences, Academician of the Russian Academy of 
Sciences, Associate Member of the International Academy of Comparative Law, 
Member of the European Commission for Democracy through Law (Venice 
Commission of the Council of Europe), Doctor of Legal Sciences, Professor, Honored 
Lawyer of the Russian Federation

A. I. Kovler (deputy editor-in-chief) — Head of the Center of Legal Issues of Integration 
and International Cooperation of the Institute of Legislation and Comparative Law 
under the Government of the Russian Federation, Professor at the Lomonosov 
Moscow State University, Former Judge of the European Court of Human Rights 
(1999—2012), Associate Member of the International Academy of Comparative Law, 
Doctor of Legal Sciences, Honored Lawyer of the Russian Federation

A. Y. Kapustin — First Deputy Director of the Institute of Legislation and Comparative 
Law under the Government of the Russian Federation, President of the Russian 
Association of International Law, Deputy Chairman of the International Union of 
Lawyers, Chairman of the International Law Association of Lawyers of Russia, 
Doctor of Legal Sciences, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation

A. S. Avtonomov — Chief Research Fellow of the Department of Foreign 
Constitutional, Administrative, Criminal Law and International Law of the Institute of 
Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, 
Member of the UN Committee on the Elimination of Racial Discrimination, Doctor of 
Legal Sciences, Pro fessor

A. Di Gregorio — Full Professor of Public Comparative Law at the University of 
Milan, Head of Study of Master Program in Political Science and Government

N. G. Semilyutina — Head of the Department of Civil Legislation of Foreign States 
of the Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the 
Russian Federation, Doctor of Legal Sciences

G. P. Tolstopyatenko — Dean of the International Law Faculty of the Moscow State 
Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of 
the Russian Federation, Doctor of Legal Sciences, Professor

K. Tuori — Professor at the University of Helsinki, Member of the European 
Commission for Democracy through Law (Venice Commission of the Council of 
Europe), Doctor of Law

O. Hasselbalch — Professor (em.) at the Aarhus University (the Kingdom of 
Denmark), Reader at Stockholm University, Doctor of Law

V. E. Chirkin — Chief Research Fellow of the Institute of State and Law of the 
Russian Academy of Sciences, Doctor of Legal Sciences, Professor, Honored 
Lawyer at the Russian Federation, Honored Scientist of the Russian Federation

S. V. Chirkin — Head of the Department for Scientific Support of the Activity of the 
Secretariat of the Russian Delegation in the European Commission for Democracy 
through Law (Venice Commission of the Council of Europe) of the Institute of 
Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, 
Professor at the Russian Foreign Trade Academy, Candidate of Legal Sciences

T. I. Chursina (executive secretary) — Head of the Department of Joint Editorial Office 
of Scientific Periodical Publications of the Institute of Legislation and Comparative 
Law under the Government of the Russian Federation

Journal

СОДЕРЖАНИЕ

ГОСУДАРСТВО И ПРАВО В СОВРЕМЕННОМ 
МИРЕ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ
ХАССЕЛЬБАЛК О. Качество в юриспруденции ......................5

ЕГОРОВ А. В. К вопросу о понятии сравнительного права   12

ВАНЬКОВ А. В. Американские и европейские кодексы 
законов и иных нормативных правовых актов: сравнительный обзор  ...........................................................................17

СТРОКАНЬ А. В. Актуальные проблемы интерпретации 
и имплементации теории разделения властей на примере Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки  ...........................................................................................22

КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО, 
КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС, 
МУНИЦИПАЛЬНОЕ ПРАВО В СРАВНИТЕЛЬНОПРАВОВОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ
ТЛЕМБАЕВА Ж. У. Планирование законотворческой деятельности и его значение в совершенствовании законодательства и законодательного процесса Республики Казахстан  .......................................................................................28

КОРДИК Д. Н. Развитие законодательного процесса в 
контексте становления парламентаризма в Германии, Австрии, Швейцарии и России: историко-правовой очерк  ......36

АДМИНИСТРАТИВНОЕ ПРАВО, ФИНАНСОВОЕ 
ПРАВО, ИНФОРМАЦИОННОЕ ПРАВО
ЗИЯДУЛЛАЕВ М. З. Зарубежный опыт системы охраны 
общественного порядка и профилактики правонарушений в населенных пунктах  ......................................................42

ФЕДЧУК В. Исламские финансовые инструменты и право: применение норм шариата судами Англии и ОАЭ  .........48

ЦВЕТКОВА Е. А. Сравнительно-правовой анализ альтернативных способов разрешения налоговых споров на примере России, США, Нидерландов, Германии  ........................58

КУЧЕРОВ А. И. Золотой запас: российская и зарубежная 
практика формирования, хранения и использования  ...........65

ГРАЖДАНСКОЕ, ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЕ, 
СЕМЕЙНОЕ ПРАВО, МЕЖДУНАРОДНОЕ 
ЧАСТНОЕ ПРАВО
ЛОГИНОВА А. С., СИНИЦЫНА М. А. Инкотермс 2010: 
изменения и особенности применения в международной 
торговле  .....................................................................................71

НАМ К. В. Ограничения выбора применимого права в соответствии с Регламентом ЕС № 864/2007 от 11.07.2007 
«О праве, применимом к внедоговорным обязательственным отношениям»  ....................................................................76

САВИН К. Г. Отсрочка истечения срока исковой давности при недееспособности кредитора и отсутствии у него представителя  ......................................................................85

КОМПАРАТИВИСТСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ 
УГОЛОВНОГО ПРАВА, КРИМИНОЛОГИИ 
И УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ПРАВА
ХАЙДАРОВ Ш. Д. Компаративный анализ ответственности за ненадлежащее исполнение профессиональных 
обязанностей в уголовном законодательстве зарубежных 
стран  ..........................................................................................91
ЕФРЕМОВ А. Е. Развитие законодательства США по 
борьбе с терроризмом до 11 сентября 2001 года  ...................97

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО, ЕВРОПЕЙСКОЕ 
ПРАВО
РАФАЛЮК Е. Е., ЗАЛОИЛО М. В., ВЛАСОВА Н. В. Правовые модели интеграционных объединений государств 
Евразии и Латинской Америки  .............................................103
ГУДКОВ И. В. Актуальные правовые вопросы развития 
конкуренции в энергетической отрасли Европейского 
союза  .......................................................................................114
ТОХТАРБАЕВА С. М. Роль Интерпола в международном 
противодействии коррупции  .................................................120
КОШКИНА Д. А. Современные тенденции развития и совершенствования судебной процедуры экстрадиции лиц, 
совершивших преступления террористического характера, посредством ее унификации ............................................124
ИБРАГИМОВА Ю. Э., МЕХТИЕВ М. Г. Эволютивное толкование норм международного права в практике международных судебных органов  .................................................127

ЗЕМЕЛЬНОЕ, ПРИРОДОРЕСУРСНОЕ, 
ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ, АГРАРНОЕ ПРАВО РОССИИ 
И ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН
СЛУЧЕВСКАЯ Ю. А. Проблемы понятийного аппарата 
в международном водном праве  ...........................................134
ХОДЖАЕВ А. А. Сравнительно-правовой анализ законодательных основ рационального природопользования в 
странах СНГ  ...........................................................................140

СОБЫТИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
ЧЕРНОГОР Н. Н., ПАШЕНЦЕВ Д. А., ШУЛЯТЬЕВ И. А., 
ГОНТАРЬ Л. О. Правовые проблемы борьбы с терроризмом в условиях меняющегося мира и глобализации общественных отношений (обзор научной конференции 
«Правовые проблемы борьбы с террризмом»)  ......................146

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
КОВЛЕР А. И. Конституционные реформы как «искусство возможного» (рецензия на монографию: Хабриева 
Т. Я. Конституционная реформа в современном мире. 
М.: Наука РАН, 2016. 320 с.)  .................................................155

МОНИТОРИНГ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА 
ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ  .............................. 157

НОВЫЕ КНИГИ ИНСТИТУТА 
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА И СРАВНИТЕЛЬНОГО 
ПРАВОВЕДЕНИЯ ПРИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ РФ  ..... 160

CONTENTS

STATE AND LAW IN MODERN WORLD:  
PROBLEMS OF THEORY AND HISTORY
Ole HASSELBALCH. Quality in Jurisprudence  ...........................5

A. V. EGOROV. Revisiting the Concept of “Comparative 
Law”   ..........................................................................................12

A. V. VANKOV. American and European Codes of Laws and 
Regulations a Comparative Review  ...........................................17

A. V. STROKAN. Current Issues of Interpretation and 
Implementation of the Theory of Separation of Powers in 
the USA and Russia  ...................................................................22

CONSTITUTIONAL LAW, CONSTITUTIONAL 
LITIGATION, MUNICIPAL LAW IN COMPARATIVE 
LEGAL PERSPECTIVE
Zh. U. TLEMBAEVA. Planning of the Legislative Activity 
and its Importance in the Improvement of Legislation and 
the Legislative Process of the Republic of Kazakhstan  .............28

D. N. KORDIK. The Development of the Legislative 
Process in the Context of the Parliamentarism Formation 
in Germany, Austria, Switzerland and Russia: a Historical 
and Legal Essay  ......................................................................36

ADMINISTRATIVE LAW, FINANCIAL LAW, 
INFORMATION LAW
M. Z. ZIYADULLAYEV. Foreign Experience of the System 
of Protection of Public Order and Prevention of Offenses in 
Localities  ....................................................................................42

V. D. FEDCHUK. Islamic Financial Instruments and Law: 
Application of the Sharia Islamic Laws by the Courts 
of England and the United Arab Emirates  .................................48

Е. A. TSVETKOVA. Comparative-Legal Analysis of 
Alternative Tax Dispute Resolution: the Practice of the 
Russian Federation, the United States, the Netherlands and 
Germany  .....................................................................................58

A. I. KUCHEROV. Gold Reserve: Russian and Foreign 
Practice of Formation, Storage and USE  ...................................65

CIVIL, ENTREPRENEURIAL, FAMILY LAW, 
PRIVATE INTERNATIONAL LAW
A. S. LOGINOVA, M. A. SINITSYNA. Incoterms 2010: 
Changes and Features of Application in International Trade  .....71

K. V. NAM. The Limits of Choice of Applicable Law under 
the European Union Regulation No. 864/2007 of 11 July 2007 
“On the Law Applicabl to Non-Contractual Obligations”  .........76

K. G. SAVIN. Postponement of Expiry of the Limitation 
Period in Case of the Incapacity of the Creditor without a 
Representative  ............................................................................85

COMPARATIVE RESEARCHES  
OF CRIMINAL LAW, CRIMINOLOGY  
AND CRIMINAL EXECUTIVE LAW
Sh. Dj. KHAYDAROV. Comparative Legal Analysis of the 
Criminal Law Liability for Improper Performance of the 
Professional Duties  ....................................................................91
A. E. EFREMOV. The Development of the USA Legislation 
on the Fight against Terrorism before 11 September 2001  ........97

INTERNATIONAL LAW, EUROPEAN LAW
E. E. RAFALYUK, M. V. ZALOILO, N. V. VLASOVA. 
Legal Models of Eurasian and Latin-American Integration 
Associations  .............................................................................103
I. V. GUDKOV. Topical Legal Issues of Competition 
Development in the Energy Sector of the European Union  .....114
S. M. TOKHTARBAEVA. Interpol Role in the International 
Anty-Corruption  .......................................................................120
D. A. KOSHKINA. Modern Trends of Development and 
Improvement by Means of Unification of the Judicial 
Extradition Procedure of Persons Who Have Committed 
Crimes of a Terrorist Nature  ....................................................124
Yu. E. IBRAGIMOVA, M. G. ogly MEKHTIEV. Evolutionary 
Interpretation of International Financial Mechanisms’ Norms 
in the Practice of International Tribunals  .................................127

LAND, NATURAL RESOURCES, ECOLOGICAL, 
AGRARIAN LAW OF RUSSIA AND FOREIGN 
COUNTRIES
Yu. A. SLUCHEVSKAYA. Problems of Definitions in 
International Water Law  ...........................................................134
A. A. KHODJAEV. Comparative Legal Analysis of the 
Legislative Bases of Environmental Management in the CIS 
Countries  ..................................................................................140

LEGAL EVENTS
N. N. CHERNOGOR, D. A. PASHENTSEV, 
I. A. SHULYATIEV, L. О. GONTAR. Legal Problems of 
Counterterrorism in a Changing World and Globalization of 
Public Relations  ...........................................................................146

CRITICISM AND BIBLIOGRAPHY
A. I. KOVLER. Constitutional Reforms as “The 
Art of the Possible” (Review of the Monograph: 
Khabrieva T. Y. Constitutional Reform in the Modern 
World. Moscow, 2016. 320 p.)  .................................................155

MONITORING OF THE FOREIGN COUNTRIES 
LEGISLATION  ................................................................... 157

NEW BOOKS OF THE INSTITUTE  
OF LEGISLATION AND COMPARATIVE LAW 
UNDER THE GOVERNMENT  
OF THE RUSSIAN FEDERATION  ................................ 160

QUALITY IN JURISPRUDENCE

Ole HASSELBALCH, professor (em.) at the Aarhus University (the Kingdom of Denmark), doctor of law
Nordre Ringgade 1, 8000 Aarhus C
E-mail: ole.hasselbalch@mail.dk

In the article the author formulates the main tasks of the legal science. He describes and enumerates various aspects of the 
scientific activities in the sphere of jurisprudence. The author asks the questions of what the law is and who is personally responsible 
for the legal researching. Composing the answers to his own questions, the author underlines, that the unified approach to the 
understanding of law how it is and to the methods, forms, ways and facilities, used while undertaking legal exploring and studies, 
should be refused. Besides this the author makes a statement, that the objectivity of the legal science and its being in a great 
social demand are directly depended upon the common people`s participation in the law making process. The author makes a 
true conclusion, that law, as a social phenomenon and public regulator, is completely and fundamentally based on traditions, 
habits, customs, culture and tenor of social life, which is law creator. The Scandinavian countries are shown by the author as 
an above said example, providing the active participation of the common inhabitants in the law making procedures there. The 
author expresses his own viewpoint, concerning the realization of the conception, aimed at the democratic, social and legal state 
maintaining procedure. In the article it is shown, that it can be fulfilled only through the rational, reasonably self – sufficing and 
conscientious law making. Further on the author displays the arguments, providing the existence of the mutual dependence between 
the appropriately effected law making and the properly ensured state and social interactivity promotion. The article also presents 
the correlation between the different and various criteria, implemented for the public law research and for the private law studies. 
Then the author makes a reader pay attention to the necessity to elaborate a real rank and a succession of the undertaken legal 
scientific research ventures in the sphere of law, in order to learn a human being first and only then to study a society but not on 
the contrary. At the same time it is very important to determine a subject, an object, the matter, the tasks, the goals, the facilities, a 
method and a way of scientific analytic research in learning law. It is also mentioned, that it is of a vital importance how to correlate 
and to consider the difference between the status and the development of legal theory on one hand and the legal practice on the 
other hand. The author is sure, that nowadays the convergence of the democratic and the autocratic methods, facilities, forms and 
ways of state governing should become one of the most substantial matters of the scientific research in the field of law. The author 
is persisting on his proposal of the obligatory usage of the potential of the other, contiguous to the legal one, adjacent sciences 
in order to obtain the most magnificent effect on the way to understanding law. At the very end of the article, while installing his 
inferences, the author describes his recommendations, targeted at the perfection of the scientific legal research activity quality, 
at the professional legal application level heightening and at the provision of the scholars` and of the legal practitioners` choice 
of the most optimal ways of approbation the results of the scientific research ventures, obtained by them. Particularly the author 
suggests promulgating these results done in the concrete determined forms, such as: through incorporating them into the process 
of teaching at the legal high schools, by a thorough selection of the informational resources for scientific analysis, by elaborating 
the criteria of the scientific research activities’ quality estimation and by combining the usage of the normative and functional 
approach to understanding the destination and the role of law.
Keywords: quality, jurisprudence, science, scholar, law, functional, approach, studies, experience, task, society, manifestation, 
concept, model, knowledge, source, substance matter, evaluation, criteria, result, independence, creativity, terminology, references, 
presentation.

КАЧЕСТВО В ЮРИСПРУДЕНЦИИ

ХАССЕЛЬБАЛЬК Оле, заслуженный профессор Орхусского университета, доктор права
Королевство Дания, г. Орхус
E-mail: ole.hasselbalch@mail.dk

В статье сформулированы задачи науки, описаны и перечислены аспекты научной деятельности в сфере юриспруденции. Отвечая на вопросы о том, чем является право, и кто те лица, которые его изучают, автор констатирует, что 
унифицированный подход к пониманию права и способам, а также формам его изучения невозможен. Утверждается, что объективность востребованности юридической науки напрямую зависит от участия народа в правотворчестве. 
В основе права как социального явления и общественного регулятора лежат традиции, привычки, культура, социальный уклад общества, создающего право. В качестве примера приведены Скандинавские страны, в правотворчестве 
которых активное участие принимает их население. Автор излагает свою точку зрения относительно реализации кон
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО  
В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ:  
ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения № 2 — 2017

6

цепции строительства правового демократического и социального государства посредством рационального, добросовестного и разумно достаточного правотворчества. Приводятся аргументы в пользу существования взаимозависимости качественного правотворчества и обеспечения надлежащего взаимодействия государства и общества. Рассматривается соотношение критериев научного изучения публичных правовых и исследования частноправовых явлений. 
Указывается на необходимость выстраивать последовательность осуществления научно-исследовательских работ в 
этой сфере в направлении от личности к обществу, а не наоборот, и точно определить предмет, задачи, цели, а также 
метод и средства научного аналитического подхода к изучению права. Обращается внимание на важность учета соотношения состояния и развития теории права, с одной стороны, и правоприменительной практики — с другой. Автор 
убежден, что в настоящее время объектом научных исследований в правовой сфере должна стать конвергенция демократических и автократических методов, средств и форм государственного управления. Следует использовать потенциал других, смежных с правовой, наук для достижения наибольшего эффекта в изучении права. Автор формулирует 
свои рекомендации, предназначенные для улучшения качества научно-изыскательской деятельности в правовой области, повышения уровня профессионализма в правоприменении, а также содействия выбору учеными и практикующими юристами наиболее оптимальных способов апробации полученных ими в ходе научно-исследовательских работ 
результатов. В частности, предлагаются конкретные формы обнародования этих результатов, внедрения их в учебный 
процесс в профильных учебных заведениях, тщательный отбор источников информации для анализа, выработка критериев оценки качества исследовательской деятельности, а также сочетание нормативного и функционального подходов к предназначению и роли права.
Ключевые слова: качество, юриспруденция, наука, исследователь, право, функциональный, подход, учения, опыт, 
задача, общество, проявление, концепция, модель, знания, источник, сущность, оценивание, критерии, результат, независимость, творчество, терминология, ссылки, представление.

DOI: 10.12737/article_58ec9f58421241.74820842
H

ow do you assess quality of research performed 
by legal scholars?
I will try to give an answer to this question on 
basis of personal experience mainly from Scandinavian 
universities but also from commitments in other countries.
However, real science never gives definite solutions. 
Accordingly, I should say that all approaches to the issue 
are acceptable. Therefore, I could not claim to have a 
final formula.
1. The Task of Legal Research — the Idea behind 
our Society
For my part, I would take the starting point in a 
question:
Who are we as legal scholars and what is our task?
The role a legal scholar is supposed to play necessarily 
reflects the kind of society in which he or she works and 
which he serves. Surely, our focus is per definition “law”. 
But “law” means the overall norms — legal, religious, 
habitual etc., and not least the idea (ideology) — which 
form the basis of the functioning of our society. In other 
words the mortar which keeps the individual members of 
our society together — or rather: the control center which 
keeps the delicate machinery of a human society with 
all its wheels, axles, bits and pieces running smoothly. 
Therefore, our work is closely connected to the idea behind 
the running of this machinery, and this idea sets the agenda 
according to which we are supposed to perform our work.
Such an idea might manifest itself in a defined religion 
or a political ideology, but it might also manifest only an 
unwritten tradition unidentified in its role as the vital 
steering mechanism that prevents a collapse — or at least 
severe clashes between individuals.
Since long the European — including Russian — 
culture has been built upon Christianity. Over the last 

centuries, modern democracies have developed on the 
basis of this religion and the idea of democracy grown in 
ancient Greece and — in some countries — even in ancient 
national traditions rooted in the social memory too, all 
molded together in the storm of the French Revolution 
and similar national events.
This gives us the first hint as to what we are supposed 
to do:
According to the European concept of how society 
should work there is not — and should not be — a 
comprehensive and ever-lasting religious or political 
formula according to which human societies shall always 
abide. In contrast, we believe that we should evaluate and 
deal with earthly phenomena after a concrete investigation 
of their nature. Moreover, as far as political decisionmaking is concerned, we hold that the individual citizens 
should evaluate the results of such an investigation within 
the framework of a political system which allows everyone 
to participate and give his opinion on and version of facts 
before the final decision in the matter.
The European concept as just described is in strong 
contrast to a pure totalitarian concept of how societies 
should run. Communism, Maoism and Nazism represented 
such a rigid totalitarian concept and it still forms the core 
of fundamentalist Islam. Here the idea is that it is in fact 
possible to work out — or maybe based on Nature’s laws, 
moral or a god to detect — an ideal formula as to how man 
shall behave. Therefore, in such societies there is no need 
at all for exchange of opinions and information on facts 
found. Nor is there a need for individuals’ participation 
in the political decision-making process since the correct 
formula to act by is already there — worked out by the 
elite of that society or even by one person only (“der 
Führer”, the Prophet or whoever he might be). The role 

Государство и право в современном мире: проблемы теории и истории

7

(mission) of the elite of such a society is therefore to rule 
others according to this formula.
Only few societies in this world fit into one of the other 
of these two models in their pure form. Nevertheless, as 
ideals they form the platform on which we are supposed 
to work it. Therefore it is important to identify their 
characteristics. So let us elaborate a bit on what I just 
said:
The two approaches have completely opposite starting 
points:
The genuine democratic model puts the individual 
citizen — and his integrity — in the center. Thus, 
according to this model, the individual may be entrusted 
not only to take care of himself, but also to participate 
in exercising the power of society. The individual is 
considered capable of performing this role — and he is 
considered sufficiently responsible not to abuse his power 
and possibilities in a way which seriously infringes the 
fellow citizens.
Accordingly, in such a society there is no need for 
laws on what the individual should do or not do, nor 
for rules as to which opinions an individual should 
hold. Therefore, the legislator only needs to put up a 
rudimentary framework of basic rules to play by in order 
to prevent violent conflicts among individuals. Within this 
framework, individuals may live and do as they please. 
“The private sphere” is wide and the integrity of the 
individual is a highly prized good.
Thus the genuine democratic concept is liberal — 
understood in the Scandinavian way, meaning that in 
principle no demands are put upon the individual beyond 
what is necessary in order to make society work. As for the 
rest of human life, it is left to the individual to decide for 
himself — in which context he could take guidance from 
custom and practice, from religious norms or from the 
ideas of the political party which he finds most attractive.
Moreover — and this is important to scholars — the 
democratic model put emperi in the center: it does not 
accept speculation as a valid basis for political decisionmaking, instead of facts established by the methods, which 
according to human experience are the best to produce 
verifiable knowledge. Accordingly, the idea is that there 
should be an ever-lasting search for new knowledge and 
that this search should be supported and protected by 
the State. Finally, the democratic model is pragmatic — 
tolerant in the sense that it does also accept other views 
and assessments. Consequently, a scholar in such a society 
must always accept that he will never be able to find nor 
to establish a final truth.
The genuine democratic model is in sharp contrast 
to the rigid totalitarian concept of how a society should 
work and of the role of the individual. According to 
this model, the starting point is that not all humans are 
equally clever and responsible. Thus, according to the 
totalitarian concept, it is necessary to adapt society 
according to experiences and goals of the elite formulated 
in the given ideology/religion. Moreover, since the given 

ideal has no valid alternatives, it is justifiable to use any 
appropriate means to enforce the ideal upon society. In a 
totalitarian state, the needs of (the ideal) society always 
prevail even at the expense of its individual members. If 
a conflict between the two occurs, the interests of for the 
individual citizen should therefore give way. Likewise, 
the interests for the people or the nation must give way 
to over-national arrangements and institutions, which 
represent this ideal.
Consequently, it could be said that the rigid totalitarian 
model represents elitism, intolerance and static thinking 
since it pretends to represent the only and maybe even 
ever-lasting truth far beyond the understanding of and 
criticism from the common man.
So one key characteristic of the totalitarian model is that 
decision-making is not necessarily based upon emperies 
but on speculation.
Another key characteristic is the lack of willingness 
to accept that there might be other solutions than the 
general accepted ones. In contrast: in the eyes of its 
worshippers, the given totalitarian model is according to 
“history”, “ethics/morals” or “justice” per definition the 
only valid one.
A third characteristic is the idea that at the end of the 
day anything is permissible — deceit, manipulation, lies, 
violence, even murder — as long as it serves the purpose 
of creating or preserving the per definition “ideal” society.
Finally, the rigid totalitarian model normally offers an 
over-all solution as to how man should live his life: the 
private sphere of the individual is dramatically reduced — 
it might even totally disappear — and is substituted by 
comprehensive norms and legal rules on how citizens 
should behave and think privately and publicly at every 
aspect at any moment of his life.
Consequently, in a totalitarian society there is no room 
for freedom of speech for the individual. Nor is there any 
freedom for research ranging beyond the accepted borders. 
Because what would be the use of such freedom?
The totalitarian features sketched above lead to another 
characteristic phenomenon in rigidly totalitarian societies: 
usually worshippers of the given totalitarian model spend 
lots of time trying to make their theory and the actual 
reality fit together, and scholars are of course expected 
to participate in this effort. For example, in order to 
overcome discrepancies in this context, such worshippers 
might even rewrite history to fit their purpose or construe 
a mythology which could motivate acceptance of their 
ideal. It is also a characteristic that for pedagogical 
reasons such a mythology is usually anchored in forceful 
hero or scoundrel-roles. — For the Nazis, the “Jews” and 
“Bolshevism”, for the Communists “Fascism”, for the 
Islamic fundamentalists the “unbelievers”. Moreover, 
the definitions of such negative concepts are kept open 
to the interpretation of the elite. Totalitarian leaders will 
also expect their subjects/inferiors to support such hero/
scoundrel-roles and accompanying slogans directly and 
indirectly on all possible occasions.

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения № 2 — 2017

8

To sum up: the rigidly totalitarian models materialize 
as political ideologies or religions which leave no room 
for the individual or a scholar to have an opinion different 
from the “official” one, or from the “truth” handed over 
from an authority or a person in authority. Because a 
totalitarian society is governed not by the citizens, but 
by the elite, which has monopolized the right to decide 
what is right. The only legal and acceptable opinion in 
such countries is one and for all formulated by the given 
ideology or religion. There is no tolerance of differing 
opinions, and information that does not fit into the overall 
concept is suppressed.
Totalitarian societies will therefore face problems in 
the course of time. This is due to the fact that sooner or 
later reality and theory will not fit together in the everchanging world. Moreover, totalitarian societies will never 
be able to reach the same level of materialistic and spiritual 
satisfaction for its inhabitants as a free society. Instead, 
totalitarian societies will tend to suffer from abuse by the 
privileged class, mutual mistrust among citizens, lack of 
goods and — eventually — end up in destruction.
2. Our Starting Point
As already said: I believe that only very few societies in 
the real world may be considered as totally totalitarian or 
totally democratic. I even see that some countries which 
market themselves as democratic models have serious 
problems in meeting the democratic ideal sketched above. 
However, on basis of the ideal we may conclude that legal 
research should not be preconditioned as to which results 
are the “right” ones, whether such restrictions are based 
upon religion, political idea, commercial considerations 
or even personal bias by the scholar himself or others of 
which he is dependent (for example his mentor).
So let us conclude:
Research — and under this legal research — in the 
modern, industrialized countries means finding the 
facts and gaining new knowledge. Legal research means 
gaining this knowledge in particular within the field 
of law whether it is dogmatic law, sociology of law, 
history of law or whatever we have due cause to define 
as related to law.
However, no effort of this kind could stay alone without 
presentation to others of the results. Thus legal research also 
encompasses the task of presenting the knowledge acquired 
to others in deference of the requirements in documentation, 
systematic approach etc. which make the results intelligible 
and credible so that they could be useful and even form the 
foundation of further research by others.
3. What forms Quality in Legal Research?
Now then on this basis: what forms quality in legal 
research in our part of the world — what are the criteria 
for evaluating such research?
3.1. Types of Written Works
The results of research are normally published in 
writing — on paper or electronically. In this respect, you 
should notice that there are different kinds of written 
works:

— One kind is what we might call “popular” 
information in books or articles aimed at a specific 
audience or the public as a whole suited the concrete 
purpose. The presentation as well as the depth of such 
works are aimed at the audience in question and they 
do not and cannot present in depth investigation of the 
subject matter.
— Another kind is textbooks aimed at law-students. 
Such books are broad, pedagogical presentations written 
according to the teaching institution’s opinion of what the 
students should learn and which presentation, systematic 
etc. is the most suited in the learning process.
— Yet another kind is “handbooks” (reference works) 
within broad areas of law or monographies and articles 
covering particular subjects aimed at the practicing 
lawyers. Such works should be extensive as to the details, 
and systematics should serve as an easy entrance to the 
relevant parts or at least secure logic and be exhaustive 
in the field of law covered. As examples could be 
mentioned commentaries on specific Acts of Parliament 
article by article or huge reference works on fields of 
law (labour law, law on associations, constitutional law 
etc.) including or at least leading to all important sources 
within the field.
— Finally, we have presentations of genuine research — 
books or articles — aimed at clarifying or verifying 
specific problems on the level of qualified legal research. 
Such works are adjusted according to the needs of the 
individual project and represent oftentimes a high level 
of abstraction and theoretical contemplation.
In Scandinavia only few works fit unequivocally into 
one of these groups since the commercial market for 
legal literature is limited and scholars so few that it is 
necessary to merge two or more of the above-mentioned 
approaches in the same work. However, this should not 
conceal the fact that not everything in printing but only 
works and part of works meeting the criteria of genuine 
research count as research.
3.2. Occasions of Formal Evaluation
Now then: on which occasions does a formal evaluation 
of the quality of legal research take place?
It takes place in connection with
1) Filling of posts (jobs) in universities and similar 
institutions,
2) When a scholar is evaluated for qualifying for a 
Ph.D. or Doctor’s degree or,
3) When an editor assesses whether a manuscript is 
suitable to be issued as a result of legal research (based 
upon peer reviews and opinions of consultants of the 
editor).
In broad terms university posts and scientific degrees 
are allocated according to a distinction as to
1) Whether the person in question has proved that he 
or she masters the technique of performing qualified legal 
research or
2) In case of filling in a professorate (chair) or conferring 
a doctor’s degree (in some countries even a Ph.D.) whether 

Государство и право в современном мире: проблемы теории и истории

9

he has performed a work which is a considerable progress 
for science.
In case it is a job application, the formal evaluation of 
the assessment board would in my country normally be 
structured as follows:
— What does the applicant apply for (the job advert),
— the formal/legal requirements which should be met 
by the applicant,
— the persons performing the evaluation (the evaluation 
board),
— the applicant’s factual background related to the 
post (the relevant part of his CV),
— the applicant’s production (books, articles, 
contributions to databases etc.) — and if more than one 
author is involved a declaration of who made what.
— For senior posts: does he/she have managerial 
capability?
— For posts including teaching: what are his/her 
qualifications to teach?
— A conclusion containing the opinion and maybe 
recommendation of the evaluation board.
3.3. What to look for
3.3.1. Job applications
In applications for senior posts, it is of importance 
to have additional monographies to the Ph.D., because 
such a thesis might reflect help given by the author’s 
tutor. Moreover, it is important to notice that textbooks 
written for students do not count for more than they are i.e. 
illustrations of the author’s ability to present his substance 
in a pedagogical way.
Often applicants add students’ evaluations to the 
application. However, such evaluations should not be 
taken too seriously since students might not know what 
they need most and often even value entertainment higher 
than learning.
Another element which often boosts job applications, 
is presentation of the applicant’s wide cooperation with 
others — groups, networks etc. — participation in 
conferences, seminars etc. However, in this respect it is 
important to remember that contacts and activities of this 
kind come easy and might be of little relevance as evidence 
of the participant’s ability to perform high-quality research.
Finally, even if references to the applicant’s contacts 
with the press, quotations in the media, popularity among 
journalists and participation in the public debate are often 
made in applications it should always be remembered 
that such kind of qualification is not a proof of his skills 
as a scholar.
3.3.2. Quality Evaluation in Itself
But what do you look for when evaluating whether an 
article or a book contributes to our knowledge to a degree 
which qualifies as high-quality research?
I myself usually start by reading the table of contents 
and/or the abstract in order to find out what it is all about. 
After that, I check the register for references to relevant 
literature in order to see whether the author has taken into 
account the most important previous works within my 

field of knowledge. If not I might suspect that the quality 
of what he performs is not what it should be. Next, I scan 
the full text from one end to the other in order to have 
an impression of his presentation — language, level of 
documentation and logic in handling the subject matter. 
Finally, I close-read the full text.
When it comes to the final evaluation, the first two 
key questions are:
— has the author performed the (relevant) task, which 
he took upon him — even if this is possibly not the same 
as the task I might have liked him to undertake?
— Has he enriched the substance by giving us a 
knowledge we did not have before?
As for a third question namely the quality-evaluation 
itself, under way in the reading process I have in mind 
some criteria which I use to distinguish genuine research 
from other written products:
3.4. Key-Parameters
3.4.1. Does the Subject Matter of the Author’s 
Efforts represent a Relevant Choice of Subject?
The choice of subject matter should of course be based 
upon a reasonable priority of the author’s prospects for 
success or failure. Moreover: is the subject matter a new 
one or not, is it broad or narrow and is it easy or difficult 
to handle? Is it suited for a deep study at all?
In addition, is it timely and is it possibly even a key 
subject so that research performed within the field could 
form the basis of other studies? How is it related to the 
needs of society — or in other words: what is the practical 
value of a study? Is it a stepping-stone for future studies 
by the same author?
If the answer to these questions are all or partly a yes, 
it is a plus-value. The same goes if choice of subject in 
itself shows independence, originality or creativity.
On the formal level, of course, the subject should be 
properly bounded and the research questions should 
be clear. Moreover, have the necessary questions been 
put? Could the questions asked possibly have been put 
in a different way so that the answers might have led to 
other results? In any case, the questions asked should be 
precise and questions of different nature kept apart from 
each other.
3.4.2. The Author’s Overview of the Subject Matters 
involved and his functional approach
Also the author’s insight into the overall structure of 
the field where his research has taken place counts. Does 
he know exactly where he is?
A frequent problem in this context is that many authors 
make their stating point in the positive rules — for example 
the text of the Statutes involved. Or they stick to the 
traditional concepts or terminology. However, different 
Statutes might deal with the same legal problem, and the 
formal wording in a Statute might only partially reflect 
what is actually in the law. Moreover, existing concepts 
and legal terminology might not still be useful and could 
even form constricting ties to the mind when you approach 
new issues. Therefore, in most cases, the starting point of 

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения № 2 — 2017

10

an investigation of a legal problem should not be the formal 
rule, which applies, nor should it be traditional concepts, 
but rather the functional problem, meaning the practical 
situation regulated by law and not law itself or the way in 
which lawyers traditionally defined the situation.
The reason why many authors resort to deal with the 
most conspicuous issue first(or even only) might be that 
the pure amount of positive rules will often blur the 
overview and consume attention to such a degree that 
it is no easy to take a step back and ask: what is this all 
about? Moreover, a major part of the relevant literature 
does not use the functional approach at all.
3.4.3. The Depth
As for the depth of the work, in my country 
practitioners — attorneys, judges etc. — have written a 
considerable part of the legal literature. Their background 
make them give priority to the immediate informationvalue of what they write rather than to in-depth analysis. 
Even scholars might be tempted to go astray due to this 
model of writing. Thus, some scholars just slide on the 
surface and enumerate this and that even if they like to 
present their work as being genuine research. However, 
that kind of performance is in fact not research.
Therefore: does the work exhaust the problems involved 
in the subject matter; how close is the author to the 
relevant sources; has he taken the necessary time for his 
analysis? This of course implies that the author should 
not have ignored already existing knowledge, and that 
his solely repeating of second hand knowledge cannot 
substitute depth.
3.4.4. The Sources
Next question is what the work is based upon: is the 
author’s search for sources serious and is his use of sources 
loyal to what he found?
In all, the work should not be based upon only what the 
author found by accident, on the sources which are easiest 
to read or on what it has been easiest for him to find.
In dogmatic works (works pretending to state what 
is valid law in court) of course the relevant Acts of 
Parliament should naturally be taken into account and the 
same goes for relevant case law. However, endless, empty 
quotations of such things are of little interest and the same 
goes for quotations of rulings — or part of rulings — of 
no interest to the analysis.
Moreover, all relevant literature should be taken into 
account in such contexts — but not more than what is 
relevant. Thus, the length of the list of literature in itself 
is no criteria for the quality of the work performed, and 
neither is useless quotations of works of others in order to 
show everything the author has gone through. Normally, 
it is also imperative that the author uses the most updated 
works (or latest editions).
Finally, in many cases, it is important to describe and 
document the reality upon which the formal rules apply 
(interviews, statistics etc.).
Of course all sources should be referred to in a way so 
that others are able to find them.

In all cases, it is imperative that relevant, already known 
sources are found and that all sources are evaluated in the 
author’s context. In this context, if the author rejects what 
has hitherto been accepted, he must argue why and not 
just look the other way.
It could be a mighty job for a reader to check that all 
sources have been taken into consideration. Therefore, 
to convince the reader that all relevant sources are found 
and exhausted, the author should always explain how he 
collected his material and where and on which grounds 
he drew his boundaries in this context. Anyway, if the 
author’s list of literature seems sufficient within one’s own 
field of expertize, he is likely to have found also what is 
relevant in other fields. However, in case it is impossible 
to check the author’s sources, one should ask oneself: what 
is his relation to the sources and what time and which 
preconditions had he to deal with them?
As for the sources found: is the documentation of 
sources and additional arguments sufficient to support 
his conclusions? Thus many works contain statements 
of this and that without necessary documentation of law 
and facts related to the issue.
A couple of additional questions arise in the context: 
has the material used been easy or difficult to find? To 
which degree has the author mastered to exploit what he 
found, and has he an imaginative approach to this process? 
Finally, if material in foreign languages is used, does the 
author master those languages to the necessary degree?
3.4.5. The Handling of the Material
The author should of course handle his material in an 
objective/unbiased way and be decent/loyal in his record 
of the sources. This means that his documentation should 
be true and accurate. Thus, misunderstandings should 
be avoided and direct distortion is unacceptable. As an 
example: when the author refers to other writers, in principle 
the record should be acceptable for themselves — meaning 
they could accept it as their own. Moreover, court-rulings 
should not be interpreted beyond their borders.
Therefore, the author should read key-sources twice — 
the last time for re-evaluation in the backlight of the 
progress made during the study.
Moreover, it is self-evident that facts should be 
separated from statements of the author’s own (or others) 
opinion.
Another problem: how did the author handle the 
problems which showed up underway — has he for example 
for practical reasons left out relevant questions? Does he 
ague stringently without leaving out necessary steps in the 
argumentation, and has he sufficiently argued his possible 
deviations from traditionally accepted jurisprudence in 
the field? Does he base himself upon empiricism and 
not on fiction? Do his subjective evaluations seem to be 
rational? Does he keep necessary distance to the subject 
of his research?
Of course, the author should prove capable of building 
on what he finds underway and not stay within the 
template for the work made when he started. Sticking 

Государство и право в современном мире: проблемы теории и истории

11

to points of view, which prove untenable according to 
findings during the work, is for example unacceptable and 
keeping within defined boundaries just because it would 
be unpopular with somebody or leave them out because 
they are politically incorrect.
3.4.6. The Presentation
Finally, the work should be presented to the readers in 
an appropriate way.
First of all the systematic structure should be adequate 
so that everything relevant is taken into account in a way 
and order which makes it as easy as possible to follow 
the presentation of the substance. Systematics in itself 
is of immense importance to the reader’s possibility to 
understand — not to mention for later use of the work. 
Moreover it helps the writer to see the context and logic 
within the field of his study. Therefore the structure 
should be presented in such a way that there are no logical 
defects or gaps. In this respect, it should also be taken 
into account whether there is already an accepted and 
still sufficient systematic approach for dealing with the 
substance matter. In all cases, the author should argue his 
choice of structure.
This implies that the structure should be clear and 
easy to overview so that it is easy to see and find the 
individual elements of the work. In particular headings 
should be apt and well suited to cover the substance 
of the individual parts. Moreover, in substance, each 
individual problem dealt with should be easy to 
identify and distinguish from other problems, and the 
presentation of problems should follow a logical line. 
Thus, a common thread should guide the reader — 
meaning that there should also be coherence between 
the author’s presentation of his issue, his presentation 
of sources, his analysis and discussion and finally his 
conclusion (which is not the same as a summary). Of 
course, a sufficient register should be made of literature, 
case law, databases etc.
Many works are insufficient as far at structure is 
concerned. The reason might be that the authors become 
exhausted and just want to finish their work. Therefore they 

do not reevaluate what they have found and restructure 
their presentation accordingly. Or it might be that the 
author is so closely linked to his results and own way of 
thinking and seeing, so that his does not appreciate that 
others who are no just as close to his subject do not just 
as easily understand what he is saying.
Another problem is that authors often tend to keep in 
the final edition a lot of stuff which was only relevant to 
clear their own thoughts underway. Such things might 
blur the reader’s impression of what it is all about and 
distort his possibility to follow or even find the common 
thread. Therefore, authors should not leave in his work 
everything he has been through — or he should at least 
put things which are on the sideline in footnotes or petit.
Moreover, the linguistic presentation and the way of 
arguing is important. Thus the presentations should be 
linguistically precise, well covering the author’s way 
of seeing things and apt to introduce his readers to the 
substance. So is the work as it stands convincing according 
to its own premises? Are the concepts used clear to the reader 
and the phrasing precise? Here again there is no reason to 
leave already accepted concepts and phrases unless it is of 
importance to show the (new) results of the author.
Even more, what is new in the work should be presented 
in its broader context — maybe in a historic context and 
maybe with references to foreign law. — Not to confuse 
with long references to or summaries of foreign law of 
no value to the understanding but made just to impress 
the readers.
Finally, the author should make necessary 
documentation underway — normally in footnotes — 
so that the reader is at every stage able to trace and check 
the sources used.
3.4.7. Additionals
Finally, some additional things are of interest:
What was the personal basis of the author to perform 
his task? Is he new in the field and has he particular access 
for example to sources?
What was his strategy for doing the job? Was the work 
well planned and the plan executed?

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения № 2 — 2017

12

К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ СРАВНИТЕЛЬНОГО ПРАВА

ЕГОРОВ Алексей Владимирович, ректор Витебского государственного университета им. П. М. Машерова, кандидат юридических наук, доцент, член-корреспондент Международной академии сравнительного права
210038, Белоруссия, г. Витебск, Московский просп., 33
E-mail: egorof@yandex.ru

В статье анализируется одна из основных категорий правовой компаративистики – «сравнительное право». Предлагается нетрадиционный для общеправовой теоретической науки подход — рассмотрение сравнительного права в качестве доктринальной части сравнительного правоведения. Проводится анализ западных и российских подходов к определению терминов «сравнительное право» и «сравнительное правоведение». Термин «сравнительное право» анализируется с позиций общеправовой методологии. Понятие «сравнительное правоведение» имеет более широкое содержание и включает наряду с методологической частью сравнительно-правовой науки другие компоненты как научного, 
так и образовательного характера. Автор обращает внимание на отсутствие нормативного содержания в понимании 
термина «сравнительное право», указывая на исключительно доктринальную правовую природу данного явления. Внутренняя структура сравнительного права зависит от системы построения и взаимодействия объектов сравнительного 
правоведения. Отмечено, что такой подход не противоречит в принципе верной позиции относительно деления всего 
сравнительного правоведения на общую и особенную (специальную) части. Указывается также на необходимость комплексного использования терминов «сравнительное право» и «сравнительное правоведение». Обосновывается необходимость формирования новой категории сравнительно-правовой науки – «всеобщей теории права», которая имеет 
наднациональный характер. Анализируются научный и образовательный подходы к разграничению понятий «сравнительное право» и «сравнительное правоведение».
Ключевые слова: сравнительное право, сравнительное правоведение, правовая компаративистика, всеобщая теория права, доктрина, объекты сравнительного правоведения.

REVISITING THE CONCEPT OF “COMPARATIVE LAW”

A. V. EGOROV, rector of Masherov Vitebsk State University, candidate of legal sciences, associate professor, corresponding 
member of the International Academy of Comparative Law
33, Moskovsky ave., Vitebsk, Belarus, 210038
E-mail: egorof@yandex.ru

The article analyzes one of the main categories of comparative jurisprudence — “comparative law”. The alternative to the general 
legal theoretical science approach to consider comparative law as the doctrinal part of comparative law has been offered. The 
article analyzes Western and Russian approaches to the definition of the terms “comparative law” and “comparative jurisprudence”. 
The term “comparative law” is analyzed from the point of general legal methodology. The concept “comparative jurisprudence” 
has a broader content and together with methodological part of comparative legal science includes the components of both 
scientific and educational character. The author pays attention to the absence of normative content in the understanding of the 
term “comparative law” indicating exceptionally doctrinal legal nature of this phenomenon. The inner structure of comparative law 
depends on the system of formation and interaction of the objects of comparative jurisprudence. It is mentioned that this approach 
does not contradict in principle to the true opinion concerning the division of the whole comparative jurisprudence into general 
and special parts. The author emphasizes the necessity of the complex use of the terms “comparative law” and “comparative 
jurisprudence”. The necessity of formation of new category of comparative legal science – the “universal theory of law”, which has 
a supranational character has been proved. The scientific and educational approaches for distinguishing the concepts “comparative 
law” and “comparative jurisprudence” have been analyzed.
Keywords: comparative law, comparative jurisprudence, legal comparativistics, universal theory of law, doctrine, objects of 
comparative law.

DOI: 10.12737/article_58ec9f5844ccb8.60659374
С

тановление самостоятельной сравнительноправовой науки тесно связано с формированием ее понятийно-категориального аппарата. 
Идентификация данного научного направления основана на разработке самостоятельной базы понятий 
и категорий, которые дают научное представление о 
правовой компаративистике, концептуально отличают ее от других научных направлений, и в первую 
очередь от общетеоретических правовых дисциплин.

Формирование собственной терминологии является приоритетным направлением в развитии сравнительно-правовой науки. Какой бы важной и содержательной ни была понятийно-категориальная база других правовых дисциплин, используемая сравнительным правоведением, она играет субсидиарную роль в 
сравнительных исследованиях. Основную методологическую функцию в условиях функционирования современной сравнительно-правовой науки выполняет 

Государство и право в современном мире: проблемы теории и истории

13

собственная терминологическая база. Такое положение дел существовало не всегда. Лишь относительно 
недавно формирование понятийно-категориального 
аппарата сравнительного правоведения было поставлено во главу угла проблематики сравнительно-правовой науки. Как и многие теоретико-методологические проблемы, вопросы понятийного характера были вынесены на рассмотрение первого Международного конгресса сравнительного правоведения1. Этому 
предшествовал довольно длительный период формирования собственной сравнительно-правовой понятийно-категориальной базы. Речь идет о понятиях 
и категориях, определяющих современную природу 
сравнительного правоведения как самостоятельной 
теоретико-методологической науки. К числу данных 
понятий прежде всего необходимо отнести само наименование сравнительно-правовой науки, которое 
в различных русскоязычных источниках отражается по-разному: «сравнительное право», «сравнительное правоведение», «сравнительная юриспруденция».
Западная правовая компаративистика стоит на позициях определения сравнительно-правовой науки 
в качестве сравнительного права (comparative law). 
Сторонниками данной концепции являются П. Круз, 
М. Богдан, О. Кан-Фрейнд, Ф. Лаурсон, Р. Паунд, 
К. Цвайгерт, Х. Кётц. Исследователи не относят данное явление к нормативным компонентам правовой 
системы, а говорят о сравнительном праве как о науке правового характера, обеспечивающей ее отраслевые потребности. Так, американский исследователь Р. Паунд, определяя научную сущность данного термина, отмечает, что он в таком случае не говорит о «сравнительном праве» как о системе норм, а 
думает о данном явлении как о «науке сравнительного права»2.
Другой американский исследователь П. Круз под 
сравнительным правом понимает описание сравнительного метода научных исследований. Сравнительное право воспринимается автором в качестве метода исследования всей так называемой сравнительноправовой материи3.
На научный характер термина «сравнительное право» указывают и немецкие исследователи К. Цвайгерт 
и Х. Кётц. Они определяют сравнительное право как 
«применение сравнительного метода при изучении 
права». Первостепенное значение отводится установлению содержания данного понятия4.

1  См.: Procés-Verbaux des séances: et documents Congres 
international de droit compare, Paris, 31 juillet — 4 août 1900 an. 
Société de Législation compare (secrétaire gen. F. Dagun). P., 1905.
2  См.: Pound R. Comparative Law in Space and Time // The 
American Journal of Comparative Law. 1995. Vol. 4. P. 70.
3  См.: Cruz P. A Modern Approach to Comparative Law. 
Boston, 1993. P. 1.
4  См.: Цвайгерт К., Кётц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 1: Основы. М., 1995. С. 5.

Концептуальной формулой, обобщающей данные 
позиции, является определение термина “comparative 
law”, данное Х. Гаттериджем, который указал на необходимость снять всякие сомнения относительно 
понятия «сравнительное право», признав его «методом изучения и исследования» правовой материи, а 
не «отраслью или разделом права»5.
Таким образом, западная правовая компаративистика понимает под термином «сравнительное право» не элемент системы права и не результат определенной мыслительной деятельности сравнительноправового порядка, а сам процесс познания правовой 
материи, приводящий к определенным результатам 
в сравнении. Впоследствии, уже на стадии применения результатов сравнительного исследования, термин «сравнительное право» реализуется в сфере сравнительного правоведения — образовании более широком, нежели само сравнительное право.
Научная трактовка смыслового содержания термина «сравнительное право» имела большое значение для 
формирования сравнительно-правовой науки. Процесс 
становления самостоятельной отрасли научного познания, во-первых, не замыкался в рамках учебного восприятия сравнительно-правовых знаний. Сравнительное право стало преподаваться на университетских кафедрах достаточно поздно, а самостоятельные кафедры 
сравнительного права или сравнительного законодательства появились и вовсе недавно. Во-вторых, восприятие сравнительного права как некой научной материи позволило сформировать систему компаративных ценностей в праве, которая воспринималась не в 
качестве учебного элемента полученного знания, а как 
фрагмент правовой материи, обладающей объективной 
логикой собственного развития. О сравнительном праве можно было говорить как о правовой материи, способной влиять на другие компоненты правового исследования посредством применения сравнительного метода. Французский компаративист Э. Ламбер утверждал, что сравнительное право выполняет прежде всего 
практические функции и способно влиять на формирование «всеобщего законодательного права»6. Немецкий 
юрист Г. Радбрух говорил о большой пользе сравнительного права для формирования законодательной политики в странах7. Основоположник немецкой компаративистики Э. Рабель широко оперировал понятием «систематическо-догматическое сравнительное право», подчеркивая научную роль сравнительно-правовой науки8.

5  См.: Gutteridge H. C. Comparative law. An Introduction to 
the Comparative Method of Legal Study and Research. Cambridge, 
1946. P. 1.
6  Lambert E. La function du droit civil compare. P., 1903. S. 103.
7  См.: Radbruch G. Űber die methode der Rechtsvergleichung // 
Monatschrift fűr Kriminalpsychologie und Strafrechtsreform. 
Berlin, 1906. S. 2.
8  Rabel E. Aufgabe und Notwendichkeit der Rechtsvergleichung. 
München, 1925. S. 18.

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения № 2 — 2017

14

Научная трактовка термина «сравнительное право» 
и сегодня широко применяется в зарубежной компаративистике. Американский компаративист Дж. Холл 
рассматривает сравнительное право в качестве научного средства для разработки «синтезированных конструкций» правового плана, а не обычного средства 
применения норм иностранного права или применения иностранных судебных решений9. М. Рейнстайн 
широко разворачивает доктринальную конструкцию 
сравнительного права, определяя его научный междисциплинарный характер. Именно М. Рейнстайну 
принадлежат слова о широкой специализации юриста-компаративиста, который «должен быть одновременно социологом, историком права, антропологом и, 
разумеется, юристом, знающим современное право»10.
Широкий перечень работ, подготовленных специалистами за весь период формирования сравнительно-правовой науки после первого Конгресса, свидетельствует о восприятии сравнительного 
права как научного ориентира познания различного рода правовых институтов и других комплексов 
нормативного характера. Данные работы были посвящены научному анализу сравнительного подхода применительно к конкретным отраслевым проблемам юридической науки. Понимание сравнительного права как некоего целенаправленного применения сравнительного метода переходит в разряд 
осмысления проблем более глубокого интеграционного характера. Исследовательская работа начинает 
переходить в плоскость разработки универсальных 
понятий и категории, которые могут носить название «сравнительное право». В сравнительно-правовой науке начинают складываться самостоятельные 
направления интеграционного, транснационального, 
трансграничного права, под которыми понимаются 
либо принципы сближения правовых компонентов, 
либо уже готовые компоненты правового интеграционного характера наподобие европейского права 
или права сообществ регионального и универсального характера11. От научного понимания термина 
«сравнительное право» правовая компаративистика переходит к формированию доктринальных ком
9  См.: Hall J. Comparative Law and Social Theory. Baton 
Rouge, 1963.
10  Formation of Contracts: A Study of the Common Core of 
Legal Systems / ed. R. Schlesinger. N. Y., 1968. Vol. 1—2.
11  Подробнее см.: Бахин С. В. Право интеграционных образований: вопросы конкуренции систем права // Международные отношения и право: взгляд в XXI век: материалы конференции в честь проф. Л. Н. Галенской. СПб., 2009. 
С. 90—145; Craig Р., de Búrca G. The Evolution of EU Law. 2nd 
ed. Oxford, 2011; Soldatos Р. Les fondamentaux de l’architecture 
constitutionnelle de l’Union européenne: Essai éclectique d’analyse 
critique. Brussels, 2010; Интеграционное право в современном мире: сравнительно-правовое исследование / под ред. 
С. Ю. Кашкина. М., 2014.

понентов данного явления как основы для создания 
интеграционных правовых комплексов — европейского, евразийского, славянского права и т. д. В современных условиях происходит возрождение идеи 
«всемирного права», которая вынашивалась компаративистами прошлых столетий. Но исключительно 
нормативистский путь формирования «сравнительного права» противоречил бы логике реализации научной природы сравнительного права, которое не 
может быть не чем иным, как наукой сравнительно-правового общетеоретического характера. Унификационные комплексы, появляющиеся в результате применения сравнительного метода, являются не более чем проявлением интеграционной сути 
правового организма, но не нормативным звеном в 
системе сравнительного права. Научные качества 
данного направления могут реализоваться не в нормативной, а в доктринальной форме, способствующей дальнейшему развитию сравнительного права 
как конгломерата унифицированных национальных 
правил исключительно доктринального характера. 
В связи с этим можно говорить о сравнительном праве как о системе теоретических знаний относительно объектов компаративного познания.
Если рассматривать формирование сравнительного права применительно к условиям национальной юриспруденции, то научные компоненты данного явления выглядят здесь достаточно специфично.
Советская юриспруденция имела развитую сферу 
общетеоретических знаний, представленную в общей теории права. Каждый из элементов этого общетеоретического знания не мог замыкаться на национальном уровне, поскольку сама природа доктрины 
носила интернациональный, трансграничный характер. Например, вопрос о действии нормативных актов во времени, в пространстве и по кругу лиц касается не только российской или немецкой практики. 
Соответствующие нормативные элементы существуют и в англосаксонском и религиозно-общинном праве, и, соответственно, можно вести речь о территориально-временных параметрах действия юридического 
прецедента или религиозного источника права. То же 
можно сказать и о других звеньях теоретической цепи, реализующейся на уровне национальной теории 
права. Общетеоретическая наука в доктринальном 
выражении не может иметь исключительно национальную природу. Суть общей теории права своего 
рода транснациональна. Учебный компонент приспосабливает данные доктринальные явления под условия национальной системы юридического образования, и в результате сфера действия доктринальных 
компонентов сужается до уровня конкретных проблем национального характера — действия российских 
нормативных актов во времени, в пространстве и по 
кругу лиц, применения звеньев структуры правоотношения относительно российской или белорусской 
практики и т. д.

Государство и право в современном мире: проблемы теории и истории

15

Современное определение термина «сравнительное 
право» имеет два вектора развития — как научный 
компонент применения сравнительного метода к правовой материи и в форме доктринального явления в 
виде «всеобщей теории права», представленной совокупностью национальных правовых доктрин, создающих унификационную теорию права, действительно общую для всех национальных правовых систем. 
Перспективное видение развития «сравнительного 
права» как «всеобщей теории права» имеет исторический аналог в виде всеобщей истории государства 
и права, представленной в отдельных работах современных авторов12. Критерием формирования такого 
научно-познавательного звена в исследовательской 
системе выступает, конечно же, исторический фактор всеобщности многих явлений, развивавшихся одновременно в подавляющем большинстве правовых 
систем. Но основной причиной, позволившей рассматривать данные явления в эволюционной цепи развития правовой реальности, стал фактор всеобщности 
этих явлений, присущих обществам безотносительно к их специфике этнического, социокультурного 
или экономического характера. Так же как и всеобщая теория права, всеобщая история государственно-правовых явлений непосредственно не затрагивает нормативно-регулятивную среду функционирования общества. Для этих научных направлений важна принципиальная теоретическая суть своего рода 
присутствия правового явления в условиях определенного места и времени. От наличия этого доктринального присутствия зависит формирование представлений о сущности правового явления как такового и о путях его возможного развития на правовой 
карте мира в дальнейшем.
Обе концепции оценки «сравнительного права» касаются научной, а не нормативно-регулятивной сущности правового компаративного объекта. Субъект 
познания проецирует сравнительную картину функционирования доктрины правового объекта, выводя 
новые теоретические знания о том или ином явлении. 
Если субъектом познания проводится исследовательская работа, дающая выводы относительно нормативной сути явления, то речь будет идти о сравнительной юриспруденции отраслевого характера, но не о 
сравнительном праве в его концептуальном теоретическом восприятии. Идея существования сравнительного права в качестве доктринального компонента научной сферы правовой науки является доминирующей сутью терминологической определенности 
понятия «сравнительное право».
Еще одним этимологическим проявлением сути 
сравнительно-правовой науки является наличие дру
12  См.: Графский В. Г. Всеобщая история права и государства. М., 2007; Егоров А. В. Сравнительное правоведение в 
системе юридического образования Беларуси: традиции, 
тенденции, проблемы // Lex Russica. 2016. № 7. С. 225—237.

гого терминологического определения данного направления правовых исследований, носящего название 
«сравнительное правоведение». Данный терминологический подход в основном свойственен правовой компаративистике восточноевропейского региона, включая постсоветские страны. Ю. А. Тихомиров отмечает, 
что термины «сравнительное право» и «сравнительное правоведение», как и сами явления, которые этими терминами обозначаются, нельзя смешивать: сравнительное правоведение представляет собой явление, 
обладающее комплексным характером, «гораздо богаче и объемнее по содержанию». Целью сравнительного 
правоведения является изучение и сопоставление различных правовых массивов, их систем, включая отношения с системой международного права13. А. Х. Саидов указывает, что при использовании термина «сравнительное правоведение» речь идет «о комплексном и 
сравнительном изучении правовых систем современности, а также об учебной дисциплине»14. На учебную 
ориентированность термина «сравнительное правоведение» обращают внимание и западные авторы, не отрицающие одновременно самостоятельного научного 
значения сравнительного правоведения15.
Представляется, что терминологически определение сравнительного правоведения не преследует 
цели дифференциации данного направления на две 
различные ветви — образовательного и исследовательского характера. Термин «сравнительное правоведение» определяет комплексное выражение сложного в познавательном значении явления общеправового методологического характера. Претендуя на 
роль исследовательского компонента в образовательной сфере, сравнительное правоведение одновременно выполняет две главные задачи: установление характера тождества и различия в правовых объектах 
и объяснение этих установленных субстанций субъектам познания, будь они подготовленными исследователями или студентами юридических учебных 
заведений. Но выполнение сравнительным правоведением узкопрофильной задачи по объяснению правовых явлений может свести сравнительное правоведение к выполнению описательных функций сугубо 
образовательного, ознакомительного характера. Такое раздвоение природного характера и заставляет 
нас определиться в терминологической сути сравнительного правоведения — является ли обозначаемый 
термин учебным определением или он носит более 
широкий комплексный характер.
Как представляется, термин «сравнительное правоведение» имеет этимологическое значение только 
в совокупности с понятием «сравнительное право», 

13  См.: Тихомиров Ю. А. Курс сравнительного правоведения. М., 1996. С. 30.
14  Саидов А. Х. Сравнительное правоведение (основные 
правовые системы современности): учебник. М., 2009. С. 24.
15  См.: Pound R. Op. cit. P. 70; Cruz P. Op. cit. P. 3.

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения № 2 — 2017

16

которое представляет собой самостоятельный раздел теории сравнительно-правовой науки. Вся общая 
часть сравнительного правоведения есть не что иное, 
как реализация доктринальных положений компаративного характера применительно к правовой материи. Остальные звенья сравнительного правоведения 
могут представлять самый широкий спектр образовательных и исследовательских компонентов сравнительной направленности. В понятие сравнительного правоведения могут входить и терминологически обозначаемые учебные курсы и дисциплины, и 
способы научной организации применения сравнительно-правового метода, и даже отраслевые направления юридической науки. Спектр понятия сравнительного правоведения широк и многогранен. Современные исследования касаются всех компонентов 
правовой действительности — от конкретных норм 
права до деятельности правовых учреждений в определенных странах. Но главным в структуре сравнительного правоведения остается теоретический компонент, составляющий предметно-объектную ориентацию сравнительного метода относительно правовой 

материи общего исследовательского уровня. Сравнительное право в терминологической и содержательной определенности входит в структуру сравнительного правоведения и образует субстанцию сравнительно-правовой науки общеправового методологического характера.
Сама же внутренняя структура сравнительного 
права определяется уровнем и звеньями построения общих объектов сравнительного правоведения. 
Ориентируясь на понятие и природу предмета сравнительно-правовой науки, элемент сравнительного права занимает функциональное место в теории 
сравнительного правоведения. Он доктринальным 
образом организует построение и применение полученных знаний о компаративном правовом элементе, 
передавая их, в необходимых случаях, на различные 
уровни правотворческого и правоприменительного характера. Но данная деятельность, как правило, 
связанная с правовой рецепцией, становится предметом уже другой сферы научного познания, выходящей за пределы собственно науки сравнительного правоведения.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Craig Р., de Búrca G. The evolution of EU law. 2nd ed. Oxford, 2011.
Cruz P. A Modern Approach to Comparative Law. Boston, 1993.
Formation of Contracts: A Study of the Common Core of Legal Systems / ed. R. Schlesinger. N. Y., 1968. Vol. 1—2.
Gutteridge H. C. Comparative Law. An Introduction to the Comparative Method of Legal Study and Research. Cambridge, 1946.
Hall J. Comparative Law and Social Theory. Baton Rouge, 1963.
Lambert E. La function du droit civil compare. P., 1903.
Pound R. Comparative Law in Space and Time // The American Journal of Comparative Law. 1995. Vol. 4.
Procés-Verbaux des séances: et documents Congres international de droit compare, P., 31 juillet — 4 août 1900 an. Société de 
Législation compare (secrétaire gen. F. Dagun). P., 1905.
Rabel E. Aufgabe und Notwendichkeit der Rechtsvergleichung. München, 1925.
Radbruch G. Űber die methode der Rechtsvergleichung // Monatschrift fűr Kriminalpsychologie und Strafrechtsreform. Berlin, 1906.
Soldatos Р. Les fondamentaux de l’architecture constitutionnelle de l’Union européenne: Essai éclectique d’analyse critique. Brussels, 
2010.
Бахин С. В. Право интеграционных образований: вопросы конкуренции систем права // Международные отношения и право: взгляд в XXI век: материалы конференции в честь проф. Л. Н. Галенской. СПб., 2009.
Графский В. Г. Всеобщая история права и государства. М., 2007.
Егоров А. В. Сравнительное правоведение в системе юридического образования Беларуси: традиции, тенденции, проблемы // Lex Russica. 2016. № 7.
Интеграционное право в современном мире: сравнительно-правовое исследование / под ред. С. Ю. Кашкина. М., 2014.
Саидов А. Х. Сравнительное правоведение (основные правовые системы современности): учебник. М., 2009.
Тихомиров Ю. А. Курс сравнительного правоведения. М., 1996.
Цвайгерт К., Кётц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 1: Основы. М., 1995.

Государство и право в современном мире: проблемы теории и истории

17

АМЕРИКАНСКИЕ И ЕВРОПЕЙСКИЕ КОДЕКСЫ ЗАКОНОВ  
И ИНЫХ НОРМАТИВНЫХ ПРАВОВЫХ АКТОВ:  
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ ОБЗОР

ВАНЬКОВ Александр Васильевич, юрисконсульт ООО «ТранснефтьЭлектросетьСервис»
614068, Россия, г. Пермь, ул. Петропавловская, 105
E-mail: vankov@legal.perm.ru

В статье рассматриваются различные точки зрения относительно природы United States Code (U.S.C.) и Code of 
Federal Regulations (CFR). U.S.C. состоит из статутного права, а CFR — из нормативных актов органов исполнительной ветви власти США. Юридическая природа этих кодексов часто неясна европейским юристам и правоведам. Так, 
французская правовая доктрина (Р. Давид, Р. Кабрияк) рассматривает эти американские кодексы не как кодексы в 
европейском смысле вообще. Они считают эти кодексы простыми компиляциями, организованными в алфавитном 
порядке в целях классификации и упорядочения американских источников права в рамках некоторых широких областей регулирования. Эта точка зрения, которая, несомненно, имеет разумные основания, слишком упрощает природу U.S.C. и CFR. А. Т. фон Мерен имеет несколько иное мнение. Он оценивает некоторые части U.S.C. (такие, как 
Внутренний налоговый кодекс) как имеющие более связную, последовательную структуру и первостепенное значение в соответствующих областях регулирования. Анализ непосредственно самих U.S.C. и CFR дает более четкое понимание сходств и различий между американскими и европейскими кодексами. Американские кодексы определенно 
не идентичны европейским, так как они обычно не имеют завершенности (полноты) европейских кодексов и не служат в качестве первичных источников права. Однако в статье аргументируется позиция, что американские кодексы 
— это не просто алфавитные собрания нормативных актов. Например, U.S.C. имеет общие положения, многие части 
и главы этого Кодекса содержат их собственные общие положения и перечни дефиниций, текст многих частей и глав 
имеет связность и последовательность, сопоставимые с типичными европейскими кодексами (например, изложение 
материала в соответствии с описанием процедуры). Более того, половина разделов U.S.C. принята в виде кодифицированных законов. Эта кодификация технически идентична тому, что мы называем кодификацией в европейском 
смысле, так как процедура этой кодификации включает переструктурирование законодательства, удаление устаревших положений, изменение формулировок и т. п. Только другая половина этого Кодекса может быть охарактеризована как собрание, созданное не законодателем. CFR имеет в некоторой степени иную структуру, но также может быть 
признан большей частью кодификацией.
Ключевые слова: кодификация, кодексы, систематизация законодательства, зарубежное законодательство, американское право, французское право.

AMERICAN AND EUROPEAN CODES OF LAWS AND REGULATIONS:  
A COMPARATIVE REVIEW

A. V. VANKOV, legal counsel of the “TransneftElectrosetService”, LLC
105, Petropavlovskaya st., Perm, Russia, 614068
E-mail: vankov@legal.perm.ru

The article observes various points of view related to the United States Code (U.S.C.) and the Code of Federal Regulations 
(CFR). The U.S.C. consists of statutory law and the CFR — regulations issued by the US executive government agencies. The 
legal nature of these codes is often unclear for European lawyers and legal scientists. For instance, French legal doctrine (René 
David, Rémy Cabrillac) deems these American codes as not the codes in European sense at all. They see these codes as elegant 
compilations, alphabetically organized in order to classify and arrange American sources in the framework of some wide areas. 
This point of view, which undoubtedly has its rational roots, oversimplifies the nature of the U.S.C. and the CFR. Professor Arthur 
Taylor von Mehren has a partly different opinion. He estimates some parts of the U.S.C. (like the Internal Revenue Code) as 
provisions that have more coherent structure and principal significance in the respective areas. Analysis of the U.S.C. and the 
CFR themselves gives more plain understanding of differences and similarities between American and European codes. American 
codes, definitely, are not equal to European ones, since they generally do not have completeness of European codes and does 
not serve as the primary source of law. However, the article argues that by analyzing American codes we can see that they have 
not only alphabetically organized content. The U.S.C., for example, has general provisions, many parts and chapters of the code 
contains their own general provisions and lists of definitions, the text of many parts or chapters often has coherence that we 
expect from usual European codes (e.g. in accordance with description of a procedure). Moreover, half of the titles of the U.S.C. 
are enacted as codified laws. This codification is technically identical to what we call as codification in European sense, because 
the procedure of that codification involves rearranging the legislation, removing obsolete provisions, rewriting texts, etc. Only the 

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения № 2 — 2017

18

other half of the code can be characterized as a compilation made by non-legislative body. The CFR has, to some extent, different 
structure, but it is also can be viewed mostly as a codification. 
Keywords: codification, codes, arrangement of legislation, foreign legislation, American law, French law.

DOI: 10.12737/article_58ec9f5849a033.00136160
П

редставляется, что сопоставление сводов законов и ведомственных нормативных актов, созданных и поддерживаемых в США, с кодексами стран континентального права позволяет выявить 
пригодные для заимствования приемы юридической 
техники, техники систематизации, уточнить смысл 
понятий «кодекс» и «кодификация», а также уяснить 
их соотношение.
Сам термин «кодекс» (от лат. code) может обозначать 
не только собственно кодекс как закон, охватывающий 
правовые нормы какой-либо отрасли права, но и простой сборник принципов поведения, норм морали1.
Как пишет У. Тресс, термин “code” в американской 
трактовке применим почти к любому упорядоченному собранию нормативных актов. Кодекс законов 
США (United States Code — U.S.C.), Кодекс нормативных актов США (Code of Federal Regulations — CFR) 
и аналогичные им своды законодательства штатов во 
многом являются результатом длительного процесса систематизации, состоящего в переработке множества статутов или в принятии этих кодексов разными по величине частями в разное время2.
Дж. П. Флетчер заметил, что слово “code” часто 
используется для обозначения больших статутов, 
например Внутреннего налогового кодекса (разд. 26 
U.S.C.). Многие разделы Кодекса законов США представляют собой как бы кодексы внутри кодекса, но 
это не кодексы в «европейском смысле», а своего рода усложненные статуты3.
Эта точка зрения, однако, слишком категорична. 
Так, А. Т. фон Мерен, упоминая Внутренний налоговый кодекс, выделяет его в качестве исключения, в 
том смысле, что большинство американских кодексов не обладают той последовательностью и полнотой, какую имеют европейские кодексы, и не дают 
отправной точки для решения какого-либо юридического вопроса, тогда как в федеральном налоговом 
праве США закон является первичным (по отношению к прецедентам) источником права4.
Отсутствие отправной точки для решения какоголибо юридического вопроса в американском кодек
1  См.: Мюллер В. К. Англо-русский словарь. 23-е изд. М., 
1992. С. 139; Пивовар А. Г., Осипов В. И. Англо-русский юридический словарь: право и экономика. М., 2006. С. 162.
2  См.: Tress W. Lost Laws: What We Can’t Find in the United 
States Code // Golden Gate University Law Review. 2010. Vol. 40. 
Iss. 2. P. 131—132.
3  См.: Fletcher G. P., Sheppard S. American Law in a Global 
Context: The Basics. N. Y., 2005. P. 33.
4  См.: Von Mehren A. T. Law in the United States: a General 
and Comparative View. Deventer; Boston, 1989. P. 21.

се — это существенное обстоятельство: по общему 
правилу юрист континентального права начнет изучение юридического вопроса с обращения к кодексу, 
а юрист общего права — к базе прецедентов по аналогичным делам5.
Говоря о характере систематизации в рамках американских кодексов, В. И. Лафитский отметил, что 
они отличаются от европейских образцов, так как в 
большей части закрепляют уже действующие правовые нормы, для них характерна казуистичность, а 
их структура в меньшей степени подчинена задачам 
и логике нормативного обобщения. Однако речь шла 
о попытках создания отдельных кодексов (гражданских, уголовных, торговых и т. п.), поэтому здесь же 
В. И. Лафитский отдельно выделяет «пересмотренные своды законодательства» как иную форму систематизации законодательства6.
На наш взгляд, выделять какую-то иную форму 
систематизации законодательства в данном случае 
не имеет смысла. Если нормативный правовой акт 
включается в свод (кодекс) без изменения его текста 
или подвергается редакционной обработке не уполномоченным для издания данного акта органом, то 
это есть инкорпорация. Если при включении нормативного акта в свод (кодекс) переработка такого акта осуществляется уполномоченным для его издания 
органом, то это — кодификация.
Французская правовая доктрина в лице Р. Давида 
и Р. Кабрияка рассматривает U.S.C. и другие своды 
законодательства как «не кодексы во французском 
смысле слова»7, а как выстраиваемые в алфавитном 
порядке компиляции, классифицирующие и упорядочивающие источники американского права, регулирующие определенные сферы8.
Представляется, что в этой точке зрения имеется 
чрезмерное упрощение юридической природы сводов законодательных и ведомственных нормативных актов в США.
Во-первых, процесс принятия непосредственно 
законодателем разделов U.S.C. (в виде так называемых positive law titles) предполагает не только изменение формулировок, но и существенную переработ
5  См.: Fletcher G. P., Sheppard S. Op. сit. P. 33.
6  См.: Лафитский В. И. США: Конституционный строй 
и роль штатов в структуре американского федерализма. М., 
1993. С. 98—99, 107; Лафитский В. И. Конституционный строй 
США. 2-е изд. М., 2011. С. 145.
7  Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности / пер. с фр. В. А. Туманова. М., 2009. С. 342.
8  См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. С. 342; Кабрияк Р. Кодификации / пер. с фр. Л. В. Головко. М., 2007. С. 84.

Государство и право в современном мире: проблемы теории и истории

19

ку содержания законоположений, построение новой 
структуры кодифицируемых нормативных актов, 
перестроение (перемещение) структурных единиц, 
включение новых структурных единиц, удаление 
устаревших и т. п.9 Такая правотворческая деятельность имеет все признаки кодификации, понимаемой в том же смысле, в каком она существует в отечественной правовой науке.
Во-вторых, структура U.S.C. не носит преимущественно алфавитный характер. Действительно, многие базовые разделы сводов законодательства расположены в алфавитном порядке. Но и в U.S.C., и в 
CFR имеется разд. I (Общие положения), следующие 
пять разделов касаются наиболее важных государственных вопросов, а последовательность этих первых разделов (с учетом наименований) дана не в алфавитном порядке10.
Более того, каждый раздел содержит множество 
структурных единиц, которые устроены весьма сложным образом: имеются структурные единицы разного 
уровня, называемые «Общие положения» (применительно к разделам, главам, частям и т. п.), нормативный материал внутри структурных единиц располагается и в алфавитном порядке11, и в ином — обусловленном логикой изложения — порядке (например, структурные единицы выстроены как описание 
этапов процедуры)12. Поэтому юридико-технически 
они представляют собой результаты инкорпорации 
и кодификации в таком же смысле, как европейские 
или российские кодексы.
Можно сказать, что результат кодификации в США 
обладает спецификой, состоящей в том, что этому результату в большей части не присущи завершенность 
(полнота) и первичность (в соотношении с прецедентом) как источнику права. В большей части — потому, что есть сферы регулирования, где закон занимает приоритетное место среди источников права.
Однако более важные аспекты в сопоставлении 
сводов нормативных правовых актов США с европейскими или российскими кодексами состоят в выяснении того, что из американского опыта может быть 
полезным для правотворчества других государств.
Так, весьма интересны с этой точки зрения официально устанавливаемые (в текстах статутов) краткие наименования законов и их структурных единиц. 
Официальное закрепление аббревиатур наименований российских кодексов (ГПК РФ, ГК РФ, ТК РФ 

9  См.: Positive Law Codification in the United States Code. URL: 
http://uscode.house.gov/codification/positive_law_codification.pdf 
(дата обращения: 11.06.2015).
10  См.: The United States Code. URL: http://www.gpo.gov/
fdsys/browse/collectionUScode.action?collectionCode=USCODE 
(дата обращения: 11.06.2015).
11  См., например: 18 U.S.C. Part I (2012).
12  См., например: 5 U.S.C. Chapter 5, Subchapter III; 26 U.S.C. 
Chapter 1, Subchapter B (2012).

и т. п.) и других федеральных законов позволило бы 
свободно использовать эти краткие наименования во 
всех официальных документах и улучшило бы употребление наименований в устной речи.
Включение в нормативный правовой акт содержания (оглавления) в первой или второй статье, как это 
делается в американских статутах, предоставило бы 
возможность более удобным образом использовать 
официальные источники опубликования (например, 
официальный интернет-портал правовой информации — www.pravo.gov.ru), а также бумажные (распечатанные) тексты больших по объему (кодифицированных) нормативных актов.
В U.S.C. (в общих положениях этого свода законов) 
можно обнаружить закрепление отдельных юридико-технических правил, касающихся законотворческой техники, а также дефиниций, распространяющих свое действие на все законы13. Применительно 
к этому можно сказать следующее.
Закрепление дефиниций и правил употребления 
терминов, распространяющих свое действие на все 
законодательство, позволяет достичь качественного 
единообразия в реализации норм права14. Важность 
правильного выбора места для размещения дефиниций в тексте нормативного правового акта очевидна15. 
Само по себе вынесение дефиниций в отдельные статьи упрощает текст кодекса или иного нормативного 
акта по сравнению с изложением дефиниции внутри 
какой-либо статьи. Подобный подход соответствует идее российских правоведов о том, что в системе 
законодательства должно быть единообразие понятий, не должно принижаться юридическое значение 
дефиниций, а выбор места для дефиниций в нормативном акте не должен вызывать сложностей при их 
обнаружении и толковании16.

13  1 U.S.C. § 1—8, 104, 108 (2012).
14  Как считает В. Б. Исаков, одной из проблем современного законодательства являются расхождения в определении 
одних и тех же понятий в разных законах. См.: Исаков В. Б. 
Правовые словари и терминосистемы // Законодательная дефиниция: логико-гносеологические, политико-юридические, 
морально-психологические и практические проблемы: материалы Междунар. «круглого стола» (Черновцы, 21—23 сентября 2006 г.) / под ред. В. М. Баранова, П. С. Пацуркивского, 
Г. О. Матюшкина. Н. Новгород, 2007. С. 87—89.

15  По мнению В. М. Баранова, «в законодательстве абсолютно все имеет значение и определенное функциональное 
предназначение», в том числе и определение места дефиниций в законодательном тексте. См. подробнее: Баранов В. М. 
Законодательная дефиниция как общеправовой феномен // 
Законодательная дефиниция: логико-гносеологические, политико-юридические, морально-психологические и практические проблемы: материалы Междунар. «круглого стола» 
(Черновцы, 21—23 сентября 2006 г.). С. 40.

16  См.: Вопленко Н. Н., Давыдова М. Л. Правовые дефиниции 
в современном российском законодательстве // Вестник Ниже

Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения № 2 — 2017

20

Для нормального развития законодательства необходима его систематизация, а для налаживания систематизации важнейшим условием является нормативное закрепление правил юридической техники, в 
которые можно включить регулирование самого процесса систематизации (принципы, порядок, характеристики систематизированных актов, права и обязанности участников процесса систематизации), в частности посредством принятия закона о нормативных 
правовых актах17.
Следовательно, при подготовке нового проекта федерального закона о нормативных правовых актах в 
него целесообразно включить нормы о порядке систематизации законодательства, учитывающие современный зарубежный (в данном случае — американский) опыт правотворчества.
Безусловно, при этом нужно исходить из разумного употребления зарубежных образцов. Кроме того, весьма отдаленной от настоящего времени представляется возможность создания «кодекса кодексов» (свода федеральных законов), объединяющего 
большинство законов в единый документ со сложной структурой.
Отдельного внимания заслуживает вопрос о систематизации, а точнее о кодификации, ведомственных нормативных правовых актов. В обеспечении 
стабильности социально-экономической ситуации 
в Российской Федерации ведомственные нормативные акты играют не меньшую роль, чем законы18. Если в США проводится кодификация ведомственных 
нормативных актов путем создания единого «кодекса кодексов» этих актов (CFR), что можно использовать из этого американского опыта в кодификации 
подзаконных актов в России?
В учебной юридической литературе, когда речь 
идет о кодификации, основное внимание уделяется 
кодификации законодательных актов19. Существует 
и такая позиция, которая отвергает кодификацию 
ведомственных нормативных актов. В частности, 
В. В. Оксамытный отметил спорный характер такого «расширительного подхода» к кодификации, 
высказал мнение о том, что распространение понятия «кодификация» на подзаконные акты весь
городского государственного университета им. Н. И. Лобачевского. Серия «Право». 2001. № 1. С. 64—71.
17  См.: Доктринальные основы юридической техники / 
отв. ред. Н. А. Власенко. М., 2010. С. 283, 298—299; Рахманина Т. Н. Кодификация законодательства. М., 2005. С. 40; Сивицкий В. А. Проблемы систематизации правовых норм в Российской Федерации. М., 2007. С. 20.
18  См.: Юридическая техника: учеб. пособие по подготовке законопроектов и иных нормативных правовых актов органами исполнительной власти / под ред. Т. Я. Хабриевой, 
Н. А. Власенко. М., 2010. С. 5.
19  См., например: Сырых В. М. Теория государства и права: 
учебник для вузов. 6-е изд. М., 2012. С. 232—234.

ма условно20. Нередко сам кодекс определяется исключительно как закон, занимающий особое место 
среди других актов21. Однако на примере американского опыта видно, что кодификация охватывает собой не только законы, но и другие нормативные правовые акты.
Единых сводов подзаконных актов — подобных 
американским кодексам — в России не существует. 
Тем не менее кодификация подзаконных нормативных актов осуществляется (как на федеральном, так 
и на региональном уровнях) посредством принятия 
инструкций, положений, порядков, правил, регламентов, уставов22 и т. п.
Характерно, что некоторые ведомственные нормативные правовые акты именуются в последнее время 
«кодексами»23. Эти акты в основном связаны с регулированием правил поведения (этики) государственных служащих и иных категорий работников. Однако термин «кодекс» применительно к наименованию 
данного рода документа, утвержденного приказом того или иного министерства (ведомства), используется (с точки зрения «европейского» понимания) весьма условно, так как подобные кодексы этики по своей 
сути не являются результатом кодификации. В этих 
кодексах правила поведения сформулированы слишком абстрактно, в большинстве своем скопированы 
из федеральных законов и не обладают той степенью 
завершенности и целостности, которая присуща кодифицированным актам.
В связи с этим необходимо отметить некоторую 
тенденцию в правотворчестве, позволяющую с уверенностью говорить о возможности кодификации 
подзаконных нормативных актов.
С учетом изложенного следует уточнить понятие 
«кодификация», включив в него не только создание 
законодательного акта, кодекса (как было рассмотрено выше, кодекс — не всегда результат кодификации), но и осуществляемый уполномоченным на из
20  См.: Оксамытный В. В. Общая теория государства и права: учебник для студентов вузов, обучающихся по направлению «Юриспруденция». М., 2012. С. 340.
21  См.: Тихомиров Ю. А. Теория кодекса // Кодификация законодательства: теория, практика, техника: материалы Междунар. науч.-практ. конференции (Н. Новгород, 25—26 сентября 2008 г.) / под ред. В. М. Баранова, Д. Г. Краснова. Н. Новгород, 2009. С. 38.
22  См.: Арзамасов Ю. Г. Ведомственные кодифицированные акты: ценность, виды, дефекты, проблемы повышения эффективности // Кодификация законодательства: теория, практика, техника: материалы Междунар. науч.-практ. конференции (Н. Новгород, 25—26 сентября 2008 г.). С. 223—228; Рахманина Т. В. Указ. соч. С. 45.
23  См., например, приказ Минтруда России от 31 декабря 
2013 г. № 792 «Об утверждении Кодекса этики и служебного 
поведения работников органов управления социальной защиты населения и учреждений социального обслуживания».