Судебная реформа. Том 2

СУДЕБНАЯ РЕФОРМА





        подъ редакцией

                                        о

        Н. В. ДАВЫДОВА и Н. Н. ПОЛЯНСКАЯ





           При ближайшем* учаепи: М. Н. ГЕРНЕТА, А. Э. ВОРМСА,

                  Н. К. МУРАВЬЕВА и А. Н. ПАРЕНАГО.





        Томъ II.









                Книгоиздательство „ОБЪЕДИНЕН!^⁴.
                          Москва, Моховая, 20.
                                1915. .

            Судъ и права личноети.





  Государственное и лпчпое начала въ суде. Государственная опека падь

права

йн

пачностп п судебная защита ихъ. Усплейе общественна™

  начала. Личность п общество. Три вида лпчаыхъ правь. Постепенное'

распространенie на пихъ судебной защиты.


      Идея правосудия въ сознайи народовъ всегда была окружена орео

  ломъ особаго величия. Въ то время какъ законодательство л адшптистря.-.

  щя являлись проводниками определенныхъ «интересовъ», поприщемъ для борьбы «политйческихъ идей» и «оруд1емъ подчинены» для властвую-щихъ, судъ, какъ онъ рисуется въ своемъ идеальномъ построении, былъ

храмомъ, где умолкалъ голосъ сильнаго и звучалъ л

ГНИ

е> голосъ права и

  совести. Въ основании законодательной и административной деятельности

  лежить пресл^доваше определенныхъ общихъ задачъ, меняющихся съ.

  изменен!емъ государственна™ строя, въ основе же деятельности суда всегда лежитъ одна задача—доставлейе населенно безпристрастнаго по
  средника при спорахъ о праве, достаточно авторитетна™, чтобы проти
востоять домогательствами различныхъ заинтересованныхъ л

гп

рь или

  группъ. Судъ, въ отлийе отъ другихъ органовъ, всегда имеетъ дело съ конкретными интересами, съ отдельными людьми или группами. Если», результатомъ господства права является установлейе известна™ порядка' сощальныхъ отношейй, то господство правильна™ суда даетъ этому по-, рядку особую устойчивость и прочность и связываетъ это право со всевозмож. ной деятельностью людей.
      По существу идея суда стоить обособленно отъ государства. Судъ есть явлейе, связанное только съ правомъ. Онъ стоить вне государства, а по
. рою и надъ нимъ. Л

ши

ь распшрейе области оффищальнато права влечетъ

. за собою постепенное вторжеше государственна™ начала въ отправление . правосуд!я. Стремясь стать властнымъ, судъ ищетъ сближения съ государ-. ственной принудительной властью и становится одною изъ функщй ея— властью судебною. Признание государства монополистомъ принуждения



     1 «Судебная реформа» i. II.

1

 приводить къ постепенному разрушение неоффищальныхъ формъ суда. Но все же, несмотря на это, и поныне государственное начало суда проникло не во все области, и на ряду съ государственными судомъ существуютъ суды третейскхе, товарищеские, профессиональные, неорганизованный, но сильный суди общественнаго мненхя и пр.
     Воспринявъ суди, какъ одну изъ функщй своей власти, государство, въ перходы энергичной борьбы за утвержден!е своей власти, часто стремилось сделать его, какь и все друпе свои органы, орудеемъ закр^пле-шя своихъ интересов!». Судъ сталь служить государству своимъ мечомъ, поддержка государственнаго начала стала исключительной его заботой, а интересы власти—критерхемъ справедливости. Въ жертву растущему могуществу этой власти должна была быть принесена личность съ ея правами и интересами. Требовашя власти не находили себе противодействуя

 въ какихъ-либо этическихъ началахъ общественной жизни и непреклонно •проводились въ действительность.

     Но исключительное господство государственнаго начала не можетъ являться самоцелью. Государство есть только организационное начало.

Оно объединяетъ и направляете деятельность массы людей, но содержите

этой деятельности дается изъ иныхъ источниковъ. Однимъ изъ такихъ

основныхъ источниковъ является личность съ ея разнообразными и слож
МИ

потребностями. Личное начало есть начало творческое. Поэтому,

тамъ, где оно находится въ угнетеши, тамъ государственная и обществен

ная жизнь приходить къ застою. Содержанте правовыхъ нормъ, предписы
 ваеыыхъ государствомъ, представляете собою объективированный продукте развитая, содержание правовыхъ идей личности—творчеств побеги новаго права. Только въ разумномъ согласованы обоихъ началъ

мыслимо правильное движете впередъ. Долговременное угнетете личнаго

начала влечете за собою бурную вены

1111

ку индивидуализма; увлечетя

последняго—резтй повороте въ сторону государственности. Общественная

эволюцхя представляете постоянное чередованье этихъ настроешй, подобное колебашямъ маятника.

    Судъ, поди вл!яшемъ идей индивидуализма, постепенно проникается задачами служешя не только государственнымъ началамъ, но и правамъ личности. Онъ становится на страже этихъ правь даже противъ самой

государственной власти. Это изменеше роли суда породило новый строй,

именуемый правовыми, при которомъ судъ является какь бы посреди

151

£0МЪ

между властью и населеиемь, будучи независимыми и оте того и оть дру
гого. Этоте знаменательный повороте, навеянный англхйсхс

511715

l поряд
ками, насту

115

ль съ эпохой французской революция и сказался въ ради
кальномъ изменены взтлядовъ на судъ. Судъ, это—барьеръ, созданный въ интересахъ личной свободы и безопасности. Правосуден должно от
правляться не только должностей

[ лицами, но и представителями насе


ленхя. Администращя подчинена контролю суда во всехъ своихъ дей

ств!яхъ, могущихъ ограничивать личную свободу и безопасность. Законъ

применяется въ жизни не иначе, какъ поди контролемъ судейскаго толко-вашя.

2

Результатомъ укрШешя въ общественной жизни индивидуальная

начала явился шы

III

ный расцвйтъ въ XIX личной иншцативы въ об
ласти npQME

in

ленной, научной и просветительной деятельности. На ряду

 съ государствомъ создалось множество свободныхъ общественныхъ сою
 зовъ, и человечество въ течете одного века выросло, какъ сказочный

 богатырь. Правда, еще не повсюду и не во всемъ индивидуальное начало нашло свое признаке. Еще приходится бороться съ остатками стараго воззрешя и пролагать узктя тропинки тамъ, где долженъ былъ бы лежать

1115

рокш открытый путь. Но все же основные принципы ясны, и это обез
 печиваетъ ихъ скорое торжество.

Признайте за личностью особыхъ правъ утвердилось л

SIIII

ь съ того

момента, когда образовался соответственный органъ для ихъ охраны,— я имею въ виду независимый судъ. До того эти права, быть можетъ, призна

вались теоретически: ихъ относили къ «естественному состоянию», ихъ

вписывали въ миеическче «общественные договоры», ихъ торжественно провозглашали въ «декларащяхъ» и «конститущонныхъ хартхяхъ», но въ

жизни они не существовали. Забота объ этихъ правахъ была скорее деломъ гуманности, чемъ правовою обязанностью. Государственная власть порою, подъ влтянхемъ гуманности, заботилась о томъ, чтобы подданные не

подвергались «притеснешямъ» властей, чтобы ихъ напрасно не л

ISIII

свободы, чтобы на нихъ не возлагались чрезмерный «тяготы», чтобы невинность не подвергалась «угнетенно». Но эти заботы, носивппя харак-теръ просвещенной опеки, конечно, не могли явиться надлежащими спо-собомъ охраны правъ. Опека предполагаете недееспособность опекаемаго и личную близость между носителемъ опекунской власти и подчиненными ей. Она до известной степени была мыслима при патр!архальномъ строе,

когда глава рода поглощали своею личностью своихи подвластныхи, и когда .личныя узы, связывавппя его си членами рода, были сильны. Но она немыслима въ развитомъ государстве, где каждый гражданинъ становится ак-тивнымъ сощальнымъ центромъ,игде личная связь заменяется определенной правовою регламентащей. Поэтому, перюдъ опеки въ отношены къ охране правъ личности явился кратковременнымъ. Тамъ же, где въ силу

историческихъ причинъ они затянулся, господство его привело къ произволу и правовому разстройству. Подлиннымъ средствомъ охраны правъ личности явилась не государственная опека, а судебная защита. Споръ о праве, въ которомъ спорящй является достаточно вооруженными, судебное состязаше предъ независимыми судомъ, при равныхн шансахъ обви
нешя и защиты, явились надежными оплотомъ противъ возможныхн нару-шенШ личныхъ правъ. И судъ,—въ частности, судъ уголовный стали

     телеки спора, безстрастнымъ и независимыми. Изменеке роли суда,

ставшаго изъ органа государственная органомъ общественной справед
I»

   зости, явилось результатомъ проведены въ судебный строй новыхъ

началъ организации и деятельности, какъ несменяемость, участае народ
ная элемента, гласность, состязательность и рас]

II»

ренте свободной оценки.

Изучеке этихъ сторонъ не входить въ нашу задачу. Но здесь приходится указать на тесную связь ихъ съ охраною правъ личности. Не напрасно

1*

   ослабленье какой-либо пзъ этихъ гарантий вызываете тревогу въ обществе и каждый изъ гражданъ чувствуете страхъ появлешя произвола. У насъ, где средства охраны личныхъ правъ были особенно скудными,, и где эти-гаранты установлены еще такъ недавно, такое реагированье общественной

  психологи является особенно резкимъ, и каждая процессуальная реформа

  оценивается, прежде всего, съ точки зр$шя вльяшя ея на защиту личныхъ
  правъ.

      XIX векъ, начавшись подъ знаменемъ либерализма, освободилъ многы

  стороны общественной жизнп отъ государственной опеки, сузивъ ад:

Ш1М5

   стративныя задачи и огранпчпвъ ихъ охранешемъ порядка и внешней-безопасности. Когда же новое развитее общественной жизни во второй

  половине XIX века потребовало вновь широкаго развит функцй государ
ства, то это было дои

Ы51

?нуто уже не путемъ простого увеличенья объема

  административныхъ полномочий, апутемъ введены въ составь государственной власти свободнаго общественнаго элемента. Народные представители въ парламенте, присяжные заседатели въ суде и гласные въ органахъ. местная) самоуправленья взяли подъ свой активный контроль сложныя задачи государства и обратили государственную власть на служеше обще-ственнымъ интересамъ, устраняя по возможности тотъ ведомственный интересъ, который характерпзовалъ старый бюрократически порядокъ.. Казалось бы, поэтому, что и при современномъ строе индивидуальное-начало является поглощеннымъ и не можеть быть речи объ индивидуальной свободе: какъ прежде личность была поглощена государственно-по
I5IIKH№4SIA

гь началомъ, такъ теперь она является поглощенной началомь

общественно-государствев

1ЛЯ1?

гь. На самомъ деле происходить иначе.

     Начало общественное не есть принудительное начало, ограничивающее

 или поглощающее, личность. Оно возникаетъ, какъ результата свободнаго

 проявлены каждыми своихъ стремлений, стоящихъ въ согласи съ интере
 сами целаго. Общество, какъ свободное единенье индивидовъ, не можеть

 быть противопоставляемо каждому изъ нихъ въ отдельности. Оно лишь

 суммируетъ индивидуальный стремления, но не подавляетъ ихъ. Поэтому

 именно при господстве общественная начала права личности могутъ
 получить свое более полное выраженье, а сама личность—наиболее • к!й просторъ для своего проявлены.

I1IS

ро
     Права личности въ современномъ строе многочисленны и разнообразны. Но все ихъ можно свести къ тремъ главнымъ видами: правамъ политической свободы, правами гражданской свободы и правамъ личной-свободы.
     Права политической свободы, или права конституцьонныя, состоять въ свободе самоопределенья и активная) участья гражданина въ сфере государственной жизни. Каждый, являясь участникомъ государственна™ ' общешя, получаетъ возможность определять свою политическую дея
, тельность въ соответствия: со сво

5WI5

: убежден!я

wis

и распространять свои

 идеи въ обществе. Политическая свобода включаете въ себя свободу слова, свободу печати, собрашй, союзовъ, свободу избирательная) голоса и т. д.

' Все эти права мыслимы л

ISHII

ь въ пределахъ политическая) общешя.

• 4

     Гражданская свобода имйетъ несколько болйе элементарный характеръ. • Юна предполагаете устранеше различныхъ государственныхъ стйсненШ въ области той или иной соцьальной деятельности. Она не связана тйсно . съ учаспемъ въ политической жизни, какъ свобода перваго вида, а представляете собою скорее отрицанье устарйлыхъ формъ государственной опеки или невызываемые общественными интересами ограничен^ правовой сферы индивида. Сюда относятся свобода передвиженья, свобода рабо-•чихъ коалиций, свобода торговли, релипозная свобода и т. п.
     Наконепщ, къ правамъ личной свободы относятся вей тй случаи, въ кото-’

рыхъ затрогивается сфера чисто-индивидуальныхъ правовыхъ блате гражда
нина—его личность, жил:



не и имущество. Сюда относятся: личная свобода,

нарушаемая арестами, держашемъ подъ стражей, высылками, полицей■скимъ надзоромъ; охраненность жилища, нарушаемая обысками и осмот
охраненность собственности, нарушаемая ад

тмин

сстративными

штрафами, конфискациями, выемками; неприкосновенность корреспонденции и т. д.
     Въ процессе развитья права личной свободы обыкновенно находить •себй судебную защиту раньше другихъ. Только чувствуя себя свободной въ своихъ индивидуальныхъ правахъ, личность начинаешь бороться за ■свое освобождение въ области гражданской и политической. Въ признаны индивидуальныхъ правъ свободы правовой строй находить первое свое выраженье. Онъ завершаете свое развипе въ укрйплены правъ граждан

ской и политической свободы. До тйхъ цоръ, пока судебная защита не

распространится на всю область правъ свободы, правосудие не будетъ полнымъ. Судъ будетъ защищать гражданина, какъ носителя частныхъ

правъ, но будетъ онъ выступить въ общешя.
    Усилеше роли

закрывать передъ нимъ двери правосудия, когда качестве члена гражданскаго или лолитическаго


суда, какъ защитника правъ личности, влечете за

собою и постепенное усиленье авторитета судебной власти. Являясь въ старомъ строй одною изъ мало замйтныхъ отраслей власти административной, судъ, въ прав овомъ государстве, постепенно вырастаетъ въ силу первенствующую, предъ которою преклоняются остальныя власти. Пра-восудье по прежнему остается въ рукахъ государства, но государство скорее служить правосудью, чймъ распоряжается имъ. Такое именно

положеше мы встрйчаемъ въ Англы, где идея судебной защиты правъ

гражданъ достигла наибольшей полноты. Изслйдователь англьйскаго констш тущоннаго права de Lolme, характеризуя аншйское правосудье, говорить, что оно находится in the hands of nohody—«въ ничьихъ рукахъ»¹).

Судьи здесь являются только «хранителями права», провозглашающ



[ его

волю. Ихъ рйшешя представляютъ собою сложный синтезъ законовъ, обы




чаевъ и правовой совести. Законы, л

uni

:енные одухотворяющего ихъ пра
восознан!я судьи, суть только нестройное множество сложныхъ и техни



      х) de Lolme, The rise and progress of English constitution, 1838, p. 785.

ческихъ опредйленш. Совесть судьи ищетъ въ законе лишь опоры, но въ




своемъ источнике она пмйета нравственный принцппъ уважешя къ лич





ности, передавшей своп права п интересы на ptmenie суда.





II.

Положеше;

ьчности въ нашемъ

законодательстве до Свода Законовъ»

ш

Признание Судебт

Ifllull

   г Уставами правъ личности на суде.


    Наша ncTopin представляла мало простора для прочнаго прпзнашя

правъ личности. Постоянный войны и междуусоб!я, требовавшая укрйпле
шя военной мощи государства, необходимость ассимплировашя разно
родныхъ племенъ и народовъ, вызывавшая усилеше принудительного

начала, наконецъ, отсутствге у насъ въ прошломъ независпмаго дворянства исредняго сослов1я, который были бы заинтересованы въ свободе,

все весьма способствовало тому, что государственная власть не считалась

съ необходимостью охраны индивпдуальнаго и общественнаго начала.

Въ болйе позднюю эпоху, всл$дств!е географической и сощальной обособленности Poccin отъ остальныхъ странъ, течешя западно-европейской

освободительной мысли нашли у насъ только слабый отклпкъ, и старый

строй у насъ продержался дольше, чймъ гдй-либо.

    Изслйдоваше положешя личности во всемъ государственномъ строй

лревышаетъ задачи настог

111

[аго очерка. Насъ пнтересуетъ л

ИНН

е> положеше

личности на судй, который является л

ISIII

ь одною изъ отраслей государ
ственной системы. Обпця услов!я государственнаго развитая здйсь отразились въ -полной мйрй. Чтобы понять значеше Судебный. Уставовъ въ

исторш нашей государственности, необходимо подойти къ нпмъ съ известной исторической перспективы. Эта перспектива должна быть создана

не изслйдовашемъ действительности до и после издашя Судебныхъ Уставовъ. Действительность есть продукта не только одного законодательства,

но и обычаевъ, нравовъ и правосознашя народа. Насъ же интересуетъ только изслйдоваше Уставовъ, какъ законодательного памятника, отра
жеше въ нихъ извйстныхъ правовыхъ идей, несомненно оказывав:

1115

значительное влгяше на жизнь народа, и потому въ нашемъ историческомъ

очерке мы будемъ следить за отражешемъ тйхъ или пныхъ идей въ за

конодательстве, а не за фактическимъ проведешемъ ихъ въ жизни, хотя, конечно, то и другое является тесно связаннымъ другъ съ друтомъ.
     Отражешемъ исключительного господства у насъ государственного-начала явилось Соборное уложенле царя Алекспя. Оно было составлено въ ту эпоху, когда крепнувшая у насъ государственность не знала себе препятствий въ чьихъ-либо правахъ. Историкъ этого уложешя Н. Д. Сергеевский¹), характеризуя эту эпоху, говорить: «Государственные проктиче


     J) Наказание въ русскомъ праве XVII в-Ька, 1887,

6

cide интересы все собою заслоняли, а темъ паче должны были молчать

передъ ними отвлеченный начала нравственности и справедливости. Не

до нпхъ въ то время было: надо было строить государство, а все прочее

представлялось несвоевременною роскошью» (стр. 69). Не только система

наказанй, но и судъ былъ проникнуть началами угнетения личности. Задача Уложешя была высока: «Чтобы Московская государьства всякихъ чиновъ людемъ, отъ болшаго и до меншаго чину, судъ и расправа была во всякпхъ делехъ всеми равна», но средства, которыми достигалась эта

цель, стояли въ противоречит съ нашими современными понятиями о пра

восудии. На первый планъ выдвигалась пытка. Глава XXI со татиныхъ

п разбойныхъ делахъ», посвященная порядку слйдствгя и суда, говорить

о пытке на каждомъ шагу. По нашему подсчету, изъ 104 статей этой главы 50 предусматриваютъ применеше пытки. Пытали приведенная съ полипными татя о другими татьбахъ, пытали татя оговореннаго и татя обли-хованнаго; особенно часто применяли пытку къ разбойниками: пхп пытали не только въ пхъ собственники винахн, но и съ целью узнать ихъ сообщнпковъ,. ихъ пытали не только до обыска, но и после него. Огово-ренныхъ людей въ разбое предписывалось: «пытати въ первые и въ другие п въ трепе накрепко»; накрепко предписывалось пытать и техъ «языковъ», которые при очной ставке съ разбойниками начнуть «съ нихъ вины съго-варивать». Сознаше не освобождало отъ пытки: сознавшагося следовало все же пытать въ пныхъ разбояхъ и иныхъ татьбахъ. Словомъ, пытка была почти универсальными средствомъ получешя истины. За пыткою следовали накази «сыскиватп всякими сыски накрепко» х); здесь следственной власти давалась полная свобода применешя всехъ мери для получешя нужныхъ сведенй. Наконецъ, въ отлшле отъ прежняго времени, Уложе
Hie очень часто предписывало подозреваемая «вкинути въ тюрьму», пока

«не сыщется допряма», или «до указу», или «пока по немъ порука будетъ». Въ главе XXI въ 10 статьяхъ говорится о тюрьме, какъ о мере лресече-шя, при чемъ изъ некоторыхъ статей видно, что применеше тюрьмы было

общимъ правиломъ (ст. 104, XXI). О правахъ обвиняемаго въ ту эпоху

не было еще и речи. Если ему делались очныя ставки съ оговорившими

или если его ссылки поверялись порою путемъ обыска, то это делалось, въ целяхъ возможная открыли новыхъ преступлений. Встречнымъ об-виненгямъ приведенная татя пли разбойника предписывалось не верить «для того, чтобы всякими людемъ безстрашно было воровъ имая въ губу приводить» (ст. 8, XXI). Словомп, нависшее надъ человекомъ подозреше-почти всегда приводило къ его гибели, и единственной его надеждой быль

голосъ общины, которая въ обыске могла его «одобрить». Тогда предписыва

лось «его по обысками датп на чистую поруку зъ записью за техъ же обыск-ныхъ людей, которые его въ обыску добрили» (XXI, 36).
    Система резкая государственнаго господства надъ личностью была крепка въ сильныхъ рукахъ царя Алексея и Петра Великая. Выть можетъ, она сослужила известную службу. Въ оправдан!е ея следуетъ заметить,.


       Онъ предписывался въ 7 статьяхъ—5, 15, 47, 51, 54, 56, 77.

 что тяжелое принуждеше тяготело не только надъ обвиняемымъ, но и надъ

сак

I5F

гь судьею, который действовать,«страшася Великаго Государя гневу».

 Въ этомъ отношены характерна ст. 104, XXI Уложен1я: «А будете въ горо
 дахъ кто воеводы и приказные люди пли губные старосты воровъ исъ тю-ремъ выпустить безъ государева указу... и сыщется про то допряма: п темь воеводамъ и приказнымъ людемъ п губнымъ старостамъ за то чинити жестокое иаказаше, бптп пхъ кнутомь нещадно, да на нихъ же за тйхъ во
ровъ правити выти».

Самъ судья быль подневольнымъ приказ¹

2151

хомъ силь
 наго государя.

11Щ1И

                           хахъ Петра система государственнаго произ
вола вырождается въ пропзволъ

ли

зовный, въ притеснешя, пристрастье

 и безсуд!е судей, освободившихся отъ гнета центральной власти и поль
зовав

ни»:

сся деспотизмомъ законовъ ради собственныхъ выгодъ. Слабый

голосъ угнетаемыхъ гражданъ въ начале каждаго царствования еще слы-шенъ у трона, но затемъ онъ глохнете.
     Объ обязанности скораго и правато суда приходилось напоминать постоянно. Анна 1оанновна въ указе отъ 1 ионя 1730 г. предписываете

Сенату следить за темь, «чтобы всякая дела съ лу



гь основашемъ и

благоугоднымъправосуддемъбезволокптноибезостановки решаемы были»¹)! Бъ учреждены Кабинета 1731 г. говорится «Понеже правосудте есть целость и здравье государства, а где онаго нете, тамо Божье благослове-ше и милость отъемлется и въ праведный его гневъ впадаютъ: того ради •

иниш

гъ и нпжнимъ судамъ во всей нашей Имперш

вышеозначеннымъ указомъ накрепко подтвердили, чтобъ въ судахъ поступали и дела решали по самой чистой совести и учиненной присяге,

- несмотря на ;

linn

[ъ сильныхъ» * ²). Правители

[а Анна Леопольдовна въ

КЛ1

указй отъ 12 ноября 1740 г. указываете на то, что въ судахъ «черезъ долго

прошедппя времена и годы рйшешя не чинится» и напоминаете Сенату,

«яко главному департаменту», «о правосудш и скорейшемъ решены всйхъ

дйлъ, не взирая на;

11111

[а сильныхъ и никому не маня и не посягая, но усматри
вая единой Богу и Памъ щлятной справедливости»а).

    Идея обезпечешя справедливости и равнаго отпошешя ко всемъ об
виняемымъ, такимъ образомъ, постепенно начинаете находить свое признаке

въглазахъ законодателя. Съ особенною ясностью она находите свое призна
ше въ заявлевляхъ Екатерины II, следовавшей въ этомъ отношены учетямъ гуманно настроенныхъ представителей конца XVIII века—Беккары, Монтескье и Вольтера.

    Въ Наказе императрицы (гл. X, ст. 160—174) отразился взглядъ на

судебную власть, какъ на охранительницу граждане!

№

ъ правъ, и здесь

идея свободы личности впервые проникаете въ наше законодательство. «Власть судейская—читаемъ мы въ Наказе—состоите въ одномъ исполнены законовъ и для того, чтобы сомнешя не было о свободе и безопас
      *) П. С. 3. № 5570.

      ²) П. G. 3. № 5871.
      *) П. G. 3. № 8293.

пости гражданъ». «Отправление правосудия, отъ приговоровъ которого не только жизнь и пмеше, но и честь завпсптъ, много трудныхъ требуетъ пспытангй. Вотъ почему нельзя ставить въ образецъ, какъ это мнопе де-лаютъ, турецкое правосуде, отличающееся своею скоростью. Напротивъ, во всякомъ государстве, въ которомъ уважаются честь, пмеше, жизнь и свобода гражданъ, необходимо умножеше судебныхъ обрядовъ, такъ

какъ л

1*111

erne scfcb этихъ благи можетъ произойти не иначе, какъ после

долгого и строгого пзыскашя истины. Съ другой стороны, вышеназванные

обряды должны быть такъ определены законами, чтобы никогда не могли

служить къ naryot невинности». «Тотъ погрешить противъ безопасности

личной, кто прнверженъ правительству, долженствующему исполнять по законамъ и имеющему власть сажатп въ тюрьму гражданина, отнимать у онаго свободу подъ видомъ какими маловажными, а другого оставляти свободными, несмотря на знаки преступлешя самые важные». Наказъ

провозглашалъ прпнцшгъ, что :

IIIII

енге свободы можетъ происходить лишь

на основаны определеякыхъ улики, что оно не должно являться наказа-темъ, что оно должно длиться возможно меньше, и что обвиняемые и осу-:кденные не должны содержаться вместе.
Идеи Наказа вошли въ последующее законодательство, но оне ли
пн

лпсь главн&йшаго своего содержания—представления о правахъ гра
жданина; сохранился отъ нихъ лишь духъ опеки и заботлпваго отношения къ интересами обвиняемаго, явпвппйся отраженгеми гуманныхъ веяны

въ выс

пн»?

ть сферахъ, но не проникший внутрь въ деятельность бюрократы.

    Этотъ духи гуманности выразился и вн смягчены, а затемъ и въ законодательной отмене пытки. Екатерина указомъ 1764 г. ограничила при
монете пытки, предппсавъ губернскимъ местами прибегать къ пытке

не иначе, какъ по докладу губернаторами, последите же должны были руководиться указаньями Наказа, который осуждали пытку, такъ какъ «пытаемый, вследств!е боли, не властенъ въ томъ, что говорить». Въ указе Александра I объ отмене пытки (1801 г.) мы чптаемъ: «Правптельствую-щш Сенать, зная всю важность сего злоупотреблешя, и до какой степени оно противно самымъ первыми основан1ямн правосудгя и притеснительно всеми правами гражданскими, не оставить при семь случае по всей Имперш

напстрожайппя подтверждения, чтобы нигде, ни подъ какиыъ видомъ,

ни въ выс:

1115»?

ни въ низ:

ПН»

сь правптельствахъ и судахъ никто не дер

залъ ни делать, ни допущать, ни исполнять нпкакихъ пстязашй, подъ

страхомн неминуемаго и строгаго иаказангя... и чтобы, наконецъ, самое назваше пытки, стыди и укоризну человечеству наносящее, изглажено

было навсегда изъ памяти народа».
    Гуманное отношеше къ положенью обвиняемаго сказалось въ екате
р:

5ISI5I

зскую и александровскую эпохи также въ ряде указовъ, касавшихся

положешя обвиняемыми, содержащихся подъ стражей. Въ 1744 г. были

изданъ указъ о разде.тьномъ содержаны подъ стражей мужчинъ и жен-щинъ. Въ 1761 г. была заведена при Сенате особая экспедищя для наблюде
н1я надъ скорей

ПК

мъ решешемъ делъ о колодникахъ, просуществовавшая,

впрочемъ, всего три года.

9