Карательно-исправительная система Русской православной церкви в имперский период

Федеральная служба исполнения наказаний
Вологодский институт права и экономики

А. Р. Павлушков

КАРАТЕЛЬНО-ИСПРАВИТЕЛЬНАЯ СИСТЕМА 
РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ  
В ИМПЕРСКИЙ ПЕРИОД

Монография

Вологда
2014

УДК 94(47).08:343.8
ББК 63.3(2)5
        П12

Рецензенты: 
А. В. Камкин – зав. каф. теории, истории культур  
и этнологии Вологод. гос. пед. ун-та, д-р ист. наук, проф.;
А. Л. Кузьминых – доц. каф. философии и истории  
ВИПЭ ФСИН России, канд. ист. наук, доц. 

 Павлушков, А. Р. 
П12        Карательно-исправительная система Русской православной 
      церкви в имперский период : монография / А. Р. Павлушков ; 
     Федер. служба исполнения наказаний, Вологод. ин-т права и 
       экономики. – Вологда : ВИПЭ ФСИН России, 2014. – 250 с.
      ISBN 978-5-94991-304-8

Монография посвящена историческому развитию судебной системы  
Русской православной церкви в XVIII – начале ХХ вв. На обширном  
материале исторических источников рассматриваются причины ее создания,  
функционирование основных судебных инстанций, их взаимоотношения  
с государственными учреждениями, практика применения различных  
церковных наказаний.
Издание адресовано широкому кругу читателей – специалистам- 
историкам, юристам, преподавателям, студентам, а также всем тем, кто  
интересуется историей родного края.
 
 
 
 
 
УДК 94(47).08:343.8
 
 
 
 
ББК 63.3(2)5

ISBN 978-5-94991-304-8 
 
© ФКОУ ВПО «Вологодский институт права 
 
 
 
 
 
и 
экономики 
Федеральной 
службы  
 
 
 
 
     исполнения наказаний», 2014
 
 
 
 
© Павлушков А. Р., текст, 2014

ВВЕДЕНИЕ

В новейшей истории России заметно усиливается научный 
интерес к изучению государственно-церковных отношений. Пробуждение этого интереса связано, прежде всего, с попыткой найти духовную точку опоры для осмысления дальнейшего развития 
страны. На протяжении многих столетий Русская православная 
церковь (РПЦ) была органично включена в процесс развития отечественной государственности. Сложные, а порой и противоречивые взаимоотношения церкви и государства переплетались с 
социальными кризисами и периодами активного взаимодействия 
и все сильнее подчеркивали своеобразие и самобытность русской 
истории. 
Сложность восприятия общественным сознанием карательной 
функции РПЦ обусловлена традиционным подходом к роли церкви 
в социуме как к исключительно духовному или культурному учреждению, выполняющему религиозные задачи. Действительно, 
спорить с этим бессмысленно, как и с тем, что любая социальная 
организация живет по определенным правилам, устанавливаемым 
для своих членов. Нарушение правил влечет соответствующие 
меры воздействия – то, что принято называть социальными санкциями. Любая религиозная корпорация имеет свою систему правил, направленных на обеспечение ее полноценного развития. Длительная эволюция превращала эти правила в традицию запретов, 
которые затем подкреплялись канонической идеологией. Нарушителей запретов наказывали, чтобы обеспечить целостность самой 
религиозной организации. Поэтому карательная сторона (как инструмент наказания собственных членов, пытавшихся нарушить 
сложившиеся каноны) присуща любой церковной организации.  
С ее ростом усиливалась роль и увеличивалось количество церковных карательных учреждений.

Монография посвящена карательно-исправительной системе 
церкви, а точнее основным органам церковного судопроизводства 
(как самостоятельной системе) и некоторым видам церковных наказаний, которые исследуются через призму государственно-церковных отношений. Работа охватывает синодальный (имперский) период – время коренной трансформации государственно-церковных 
отношений, выразившейся в судебной секуляризации, в результате 
чего церковь стала выполнять государственные функции. Оговоримся сразу, что вопрос о превращении РПЦ в часть государственного 
механизма является дискуссионным как для историков, так и для 
правоведов. По нашему мнению, тезис о полном поглощении церковных институтов государством является несостоятельным хотя бы 
даже потому, что ни о каком сотрудничестве в таком случае не могло 
бы быть и речи. Однако научные исследования последних десятилетий говорят о том, что основной формат государственно-церковных 
отношений приравнивался именно к сотрудничеству, а не простому 
формальному подчинению1. Сотрудничество предполагает самостоятельность существования различных субъектов (в данном случае 
РПЦ и государства). Испытывая серьезное давление, церковь, тем 
не менее, сохранила автономность и собственную юрисдикцию.
Проблематика, поднимаемая в данной работе, заставляет обратиться к более ранним периодам отечественной истории, в частности к истории Греческой церкви, поскольку судебная реформа 
церкви XVIII и XIX вв. явилась продолжением развития государственно-церковных отношений предыдущих этапов. Только через 
изучение церковно-государственных отношений можно установить 
каноническую традицию церковного наказания, сохранившуюся на 
протяжении нескольких столетий.
Реконструкция карательной системы РПЦ проведена на основе 
нормативно-правовой базы и судебной практики. 

1 См., напр.: Безбородов М.И. Сотрудничество Русской православной 
церкви и государства в сфере образования: основные направления и проблемы // Северное измерение: социально-политический альманах / Под ред. проф. 
В.С. Максимовой. Петрозаводск, 2010. Вып. 4. С. 136–149; Примак Т.К., Старостина С.А. Договор как форма взаимоотношений государства и церкви //  
Право и политика. 2007. № 5. С. 39–42; Наумов С.Ю. Православие и российская государственность: в зеркале перемен // Власть. 2004. № 4. С. 37–42; Николин А. Церковь и государство. М., 1997.

В качестве основных церковных источников выступают: Собрание актов исторических, собранных и изданных Археографическою комиссиею в 10 т. (АИ), и Дополнений к ним в 12 т.; Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Синода  
(ОДДАСС); Полное собрание постановлений и распоряжений по 
Ведомству православного исповедания в 10 т. (ПСПиР); Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода по Ведомству 
православного исповедания К.П. Победоносцева за 1887 и 1889 гг., 
выборки материалов Вселенских и Церковных соборов. Они знакомят с теорией и практикой церковных наказаний, организацией 
церковных судебных учреждений. Среди них: грамоты, послания 
митрополитов, челобитные, наставления, обращения, жалобы мирян на архиереев, распоряжения и постановления Синода, докладные записки и резолюции, решения Церковных соборов, материалы расследования преступлений и др. Отдельно рассматриваются 
Духовный Регламент (1721), Устав Духовных консисторий (1841). 
К нормативно-правовым источникам относятся отдельные 
статьи Судебников 1497 г. и 1550 г., Соборного Уложения 1649 г., 
Артикула Воинского, Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Судебного устава 1864 г., а также различные 
нормативно-правовые акты, вошедшие в Полное собрание законов 
Российской империи (Собрание первое и второе). Видовой перечень используемых официальных источников очень разнообразный: распоряжения Сената, царские и императорские указы, постановления и предписания отдельных ведомств (Юстиц-коллегии, 
Преображенского приказа и др.), переписка с Синодом, отчетная 
документация.
Монография имеет междисциплинарный характер, поскольку 
находится на стыке различных наук: истории (история церкви и 
история отечественной государственности), права (история государства и права, уголовное право, церковное право), философии, 
богословия. Поэтому в ней нашли отражение труды юристов, историков, церковных и государственных деятелей как дореволюционной эпохи, так и современного периода, включая научные разработки последних десятилетий.
Территориальные рамки исследования ограничены пределами двух географических зон. Первый уровень (локальный) – это 
Европейский Север России. Он является основой для изучения 

региональной практики церковных наказаний на основе документов Государственного архива Вологодской области (ГАВО), 
Государственного архива Новгородской области (ГАНО), Великоустюжского фонда ГАВО (ВУФ ГАВО), Государственного архива 
Архангельской области (ГААО). Применительно к этой территории сделана выборка нормативных актов государства и церкви, которые имели адресный характер (послания и грамоты отдельным 
монастырям, судебные решения по персоналиям, распорядительные документы по отдельным епархиям). Для сопоставления процессов используются материалы Государственного архива Ярославской области (ГАЯО). Ярославская область выступает в данном 
случае частью центральной территории страны, которая одновременно находилась в пограничной зоне с территорией Европейского Севера России.
Второй уровень охватывает всю территорию страны в ее исторических границах. Основная часть официальных документов, 
издаваемых по линии Синода, Сената, императора, отличались 
общегосударственным характером и относились к большей части 
территорий. Официальные документы имели принципиальное значение, так как определяли контуры церковно-государственной географии в целом.
В монографии рассматриваются виды правонарушений духовенства в разные исторические эпохи и выявляются тенденции 
изменения сословной поведенческой культуры. Это объясняется 
тем, что карательная система РПЦ изначально предназначалась для 
искоренения пороков внутри собственной организации. Церковь 
представляла собой корпорацию с большим контингентом служащих (черное и белое духовенство), объединенных в единое духовное сословие, имевших свою культуру, особый менталитет и образ 
жизни, что отражалось не только на специфике их правонарушений, но и влияло на эволюцию церковных наказаний, в том числе и 
в отношении мирян. 
Достаточно полно освещена организация церковного суда, 
юрисдикция которого постоянно подвергалась давлению, ограничению и изъятию некоторых полномочий со стороны государства. 
Период политической активности РПЦ относится к XV–XVI вв., 
когда Российская империя нуждалась в серьезной поддержке. 
Незрелость государственных институтов компенсировалась тем, 

что церковь замыкала на себя часть их функций. В XVII в. был достигнут компромисс и очерчены основные границы светской и церковной юрисдикции. Государство предпринимает первые попытки 
ограничения судебных прав церкви, которые ей удалось пресечь. 
Модель «симфонии государства и церкви» впервые начинает давать трещину под воздействием крепнущей экономической и политической мощи самодержавия. В XVIII в. начинается процесс 
масштабной судебной секуляризации, имевшей далеко идущие последствия. Именно в этот период был создан Синод как высший 
судебный орган.
Особое внимание уделено наиболее суровым видам церковного наказания: анафеме и монастырскому заключению. Они имели 
различные социальные проявления и рассматривались как нечто 
большее, чем простые социальные санкции – как некий социальный и культурный феномен, который использовался в политических и идеологических целях. 

ГЛАВА 1.  
 
ПРЕСТУПНОСТЬ ДУХОВЕНСТВА  
В СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИИ

1.1. Освещение нарушений православного клира  
в отечественной историографии

Развитие системы наказаний всегда является ответом на внешние социальные вызовы, выражающиеся в необходимости создавать 
эффективные методы борьбы с преступностью. Поэтому изучение 
природы правонарушений выступает вполне логичным способом 
объяснить причины многих модернизационных процессов, при этом, 
как правило, подтверждается трудновоспринимаемый вывод: чем 
выше развитие общества, тем выше преступность1. В историческом 
разрезе преступность всегда имела свои особенности, вызванные 
сменой общественных укладов2, столкновением различных типов 
культур3, деформацией социально-политических процессов4.
Правонарушения в среде духовенства лишь отражают болевые точки социального организма общества в целом. Погружение 

1 См.: Лунеев В.В. Преступность ХХ века: мировые, региональные и российские тенденции. М., 2005. С. 38.
2 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: В 50 т. М., 1955–1981. Т. 33. С. 765.
3 См.: Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994; 
Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск, 1993.
4 См.: Криминология: Учеб. / Под ред. Г.А. Аванесова. М., 2005. С. 72.

в данную тему удивляет размахом негативных явлений, возникает 
внутреннее противоречие между сложившимся в обществе положительным образом клира и реальностью, совершенно далекой 
от идеала. Более того, большой массив фактов правонарушений в 
этой социальной корпорации создает опасность появления субъективных оценок в погоне за новой сенсацией, а в итоге может привести к соблазну создать не совсем адекватный образ духовенства 
на основе якобы присущей ему нравственной испорченности. Об 
этом предупреждали некоторые исследователи1, поэтому изучение 
данного вопроса должно происходить в контексте общеисторических процессов. 
Большая часть проводимых научных исследований посвящена 
причинам преступности. Сложилось несколько самостоятельных 
научных школ в изучении проблем происхождения преступности, 
в той или иной степени затрагивающих вопросы правонарушений 
клира. 
Юридическая школа является самой представительной в силу 
прикладного назначения права. Однако недостатком этого подхода является концентрация научных усилий в области юридической 
техники, действенности или неэффективности норм без должного 
внимания к комплексу общих политических и социально-экономических процессов. Поэтому отдельные аспекты нарушений духовенства поднимались лишь в историко-правовых исследованиях 
применительно к конкретной отрасли права или как элемент компаративистики2. Особо можно выделить работу С.С. Остроумова 
«Причины преступности в России», в которой автор сопоставляет 
динамику преступности в XIX – начале ХХ вв. и приводит некоторые данные об уровне преступности духовенства относительно 
других слоев населения3.

1 См., напр.: Зольникова Н.Д. Сибирская приходская община в XVIII в. 
Новосибирск, 1990. С. 7–8.
2 См.: Попов А.В. Суд и наказания за преступления против веры и нравственности по русскому праву. Казань, 1904; Есипов В.В. Грех и преступление. Святотатство и кража. СПб., 1894; Он же. Уголовное право. Преступления 
против государства и общества. СПб., 1902; Нижник Н.С. Правовое регулирование брачно-семейных отношений в контексте государственно-правовой 
системы России (IX–ХХ вв.): Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. СПб., 2003. 
3 См.: Остроумов С.С. Причины преступности в России. М., 1980. 

Социологическая школа феномен преступности рассматривает через призму быстроизменяющихся социальных отношений, 
которые являются результатом разбалансирования механизма удовлетворения личных потребностей1. Дюркгейм вообще предложил 
отказаться от категории «преступность» в силу ее ограниченности, 
заменив ее на более емкое в социальном отношении понятие «аномия». Она является вполне нормальным и объективным явлением, 
порожденным социальными изменениями, а наказание – рычаг 
давления на тех, кто находится вне зоны коллективного поведения. 
Корпорацию духовенства и церковь он определял как относительно солидарную систему, которая благодаря единству обеспечивала 
традиционному христианскому обществу стабильное существование до тех пор, пока религия не перестала терять свою роль. Отражением реформации был общий рост преступности, в том числе 
и в духовной среде2. Следовательно, преступность духовенства по 
структуре социальных связей аналогична и тождественна преступности других социальных групп.
Биологизаторское направление в объяснении причин преступности восходит к абсолютизации природного начала: генетике родителей и передаче наследственных черт потомству, сексуальной 
невоздержанности и склонности человека к агрессии, что присуще 
всему животному миру. Поэтому, по мнению Ч. Ломброзо, развитие религиозного чувства на пути обуздания преступности – это 
иллюзия, у некоторых народов оно играло ничтожную роль. Духовенство, как и дворянство, совершало противоправные действия, 
участвовало в незаконных революционных движениях, что объясняется присутствующими у него ярко выраженными биологическими дегенеративными аномалиями, личным соперничеством, желанием превзойти противника3. Поэтому преступность духовенства 
зависит в большей степени от состояния неудовлетворенности пер
1 См.: Мертон Р. Социальная структура и аномия // Социология преступности: современные буржуазные теории. М., 1996. С. 308–312; Дарендорф Р. 
Тропы из Утопии. М., 2003. С. 85–173; Раска Э. Борьба с преступностью и 
социальное управление. Таллин, 1985; Спиридонов Л.И. Социология преступности. М., 1978.
2 См.: Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М., 1996.  
С. 330–332.
3 См.: Ломброзо Ч. Преступный человек. Пер. с итал. М., 2005. С. 301, 473.