О пределах и признаках одушевления

                О ПРЕДЪЛАХЪIПРЙЗНАКАХЪ ОДШЕВИН1Я.





Новый псиио-физ1ологическ1й законъ въ связи съ вопросомъ о возможности метафизики.



Александра Введенскаго.

; fnnr АИШ





-stnx







С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографа В. С. Euimtai, Екатеринин, кая., 80.
1892.

    Настоящее изс-гЬдова-ше относится къ области критической философа. Поэтому оно ведется въ предположены! неразрешимости одними теоретическими путями такихъ волросовъ, какъ, нацрим'Ьръ, о смысла м1роздашя,.одна ли материя порождаетъ душевную жизнь, или же, ■наоборотъ, первая сама является существующей только благодаря существо ваши созиашя, а безъ негоея не было бы. и т.н., словомъ, въ предположен^ неразрешимости вспжь вопросовъ, выходящихъ за пределы возможная опыта. Задача изслйдовашя—определить, какъ именно каждый изъ на-съ провпря&тъ свое уб’бжденю, что, кромФ него, есть душевная жизнь и у другихъ существъ, хотя можно наблюдать не ее самое, а только сопутствующая ей тйлесныя явлен!#. Результаты же могутъ быть сведены къ слЪдующимъ положешямъ: вслФдств!е нФкоторыхъ особенностей въ деятельности нашего познания ни одно объективно наблюдаемое явление не можетъ служить признакомъ одушевлегая, такъ что душевная жизнь не имЪетъ ни-■какихъ объективныхъ признаковъ; поэтому, если мы будемъ ограничиваться одними данными внутренняго и внешняя опыта, воздерживаясь при ихъ обсуждении Отъ всякияъ мета физ ячеек ихъ предпосылок (какъ матерталистическихъ, такъ и спиритуалистическихъ), то нельзя будетъ съ достоверностью рфшить вопроса о предФлахъ одушевлешя; последнее позволительно всюду и допускать и отрицать (употребляя то или другое предположение въ смысл!; регулятивпаго принципа), смотря по тому, что окажется бо.гФе удобнымъ для расширешя нашего познан ля. При р’Ьшеши же вопроса о существовати объективныхъ признаковъ одушевления попутно обнаруживается ошибочность общепринятая шзйшя. будто бы убйждеше въ существовании чужой душевной жизни возникаетъ путемъ очень простаго умозаключешя по 1*

/ аиалогш (будто бы мы отъ вяйшняго сходства заключаемъ къ внут-/ репнему); генезисъ этого убйждешя гораздо сложнее, чймъ это при-/ пято думать. Окончательный же выводъ всего изследовангя тотъ, что / . если признать убйждеше въ существовали чужой душевной жизни ■ '■ за достоверную истину, и при томъ такую истину, которая не просто ] принята на веру, а проверена нами, то надо допустить, что, сверхъ [ внйшнихъ чувствъ и обсуждающаго ихъ показашя ума, у насъ есть !   еще особый органъ, доставляющей намъ св'Ьд'Ьшя о томъ, что надо'   дится внй насъ (мы его называемъ метафизическимъ чувствомъ); въ
     противномъ случай придется или считать убеждение. въ существовании чужой душевной жизни недостовЪрнымъ и недоказуемымъ, или же возвратиться къ какой либо столь же недостоверной и недоказуемой системе старинной метафизики (къ материализму или спиритуализму, это будетъ зависеть отъ личнаго вкуса). А коль скоро существуете метафизическое чувство, открывающее намъ то, что лежите не только внй насъ, но и за пределами возможнаго опыта (ибо таковы душевный явлетя всякаго другаго лица), то можно надеяться, что при его помощи мы проверимъ также и н± который друпя воззрения, наприм'Ьръ, относительно существования Бога. По крайней мйрй, оказывается, что вопросы: о существовали Бога и о существовав!!! чужой душевной жизни (замйтимъ, жизни, то-есть, явлетй, а не дугаи'), вполне однородны между собой, и на сколько, логически позволительно и не трудно отрицать быт!е Бота, ровно настолько же позволительно и даже легко отрицать существование душевныхъ явлений всюду кроме самого себя; и въ томъ и въ другомъ случай мы не рискуемъ лопасть въ противореча съ данными опыта. Прямая непоследовательность, отрицая существо-ван!е Бога, бояться отрицать существование душевной жизни, где бы то ни было, кроме какъ у самого себя *)
        Само собой разумеется, что критическая философ!я, имея въвиду


         ') По видимому, уже древность подметила эту однородность обоихъ отрица-шй. Ксевофонтъ въ Memorabil. приводить разговоръ Сократа съ Арнстодемомъ, въ которомъ Сократъ убеждаете своего собеседника допустить существован!е божества. При этомъ Сократъ прибегаете къ такому аргументу: „думаешь ли ты, говорить онъ, что въ тебД есть нйчто разумное (epo-njiov), а больше нЬтъ нигд-Ь ничего разумнаго. И это въ то время, какъ тебй иэвЬстио, что твое тЬло состоите лишь изъ малой части земли и води, которыхъ вообще такъ много¹¹ и т. д. См. Memor. I, 4. 8. Такимъ образомъ, съ точки зрЬшя Сократа отрицать божество тс же самое, что признавать разумность (душевную жизнь) только въ самомъ себе.

прежде всего изучение нашего познаны, или. если угодно. т£хъ идей, которымъ мы склоняемся приписывать значеше познашя (то-есть, желая изучить ихъ составь, генезисъ, достоверность, значение, взаимное вл!яте и т. п., и лишь посл->ъ того и на почве полученныхъ результатовъ пытаться строить систему м1ровоззрен1я). зачастую нуждается въ употреблен»и такихъ прземовъ, которые не встречаются въ другихъ наукахъ. Поэтому читателю не должно казаться стран-нымъ. что авторъ иногда распространяете свой скепсисъ на то, въ чемъ никто никогда не сомневается: иногда это неизбежно въ смысле пргема для анализа состава и генезиса нашихъ мыслей. Мы не мо-жемъ ради эксперимента действительно устранить изъ нашего ума какую нибудь идею и наблюдать, при какихъ услов1яхъ, какъ и изъ чего снова возникнете она; а между т£мъ зачастую это необходимо сделать. И вотъ. взамЪнъ того мы устраняемъ эту идею изъ сферы техъ. который мы признали за достоверный. то-есть, сомневаемся въ ней, а потомъ сиотримъ, что именно и какъ заставите насъ признавать ее; такимъ образомъ мы какъ будто экспериментируеыъ надъ ней. Что же касается до нашего главнаго вывода — отсутств!я объ-ективныхъ призиаковъ одушевления, то и онъ не представляете ничего страниаго. по крайней мЪрЪ, ничего неожиданного: онъ уже подгото-вленъ и почти сполна высказанъ въ развитии критической филоеоф1и. Въ самомъ д-Ьл-Ь, если мы иепов^дуемъ матер1ализмъ, раэсматривающ!® телесную жизнь, какъ причину сущеетвовангя душевной, или же спиритуализмъ, который, хотя бы онъ и не решался утверждать, что душа организуете себе тело, какъ орудие своей деятельности, все-таки допускаете, что деятельность души составляетъ причину существования некоторыхъ физю логи чески хъ явлешй, то мы должны допускать существо ваше объективныхъ признаковъ одушевления ’)• Въ лервомъ случай мы должны такъ разсуждать: всюду, где есть причина и деятельность ея нич!мъ па задерживается, должно быть и ея дЪйствш; поэтому если мы наблюдаемъ въ какомъ нибудь теле развитую до известной степени и ничемъ незадерживаемую физиологическую жизнь, то въ немъ должно находиться л порождаемое ей действие, то-есть, душевная жизнь; значите, некоторый телесный явления будуте служить признакомъ присутств!я одушевлешя. Во второмъ


          ’) А всегда при обсужденш дайны хъ опыта втихомолку допускайте хоть или другой взг.дядъ; поз тому-то и кажется страннымъ отрицание объективных! признаков! одушевлены.

же случай ходъ нашит. разсуждев!й будетъ слйдующимъ: нйть дййетв1я безъ причины; поэтому, гдй мы наблюдаем! тй тйлесныя явлезпя, относительно которых! допущено, что ихъ причиной служить душевная жизнь, тамъ должна быть и последняя, такъ что эти явле-н!я составляют! ея объективные признаки. Но коль скоро мы действительно решили воздерживаться и отъ той и отта другой метафизической гипотезы относительно причинной связи душевной жизни съ тйлесной, коль скоро обй эти гипотезы мы находимъ въ теоршиче-с.кож> отношен!и одинаково неопровержимыми, а потому и одинаково недоказуемыми (вйдь для доказательства одной аужноопровергнуть другую), то становится вполнй возможным! (еще не говорим! логически необходимым!, а только возможным!). что вся тйлесная жизнь сполна объясняется однчьми материальными причинами, 'безъ помощи душевныхъ явлений; а тогда ни одно тйлесное явление не можетъ служить объективными признаком! одушевлешя. Теперь ужъ ничто не вынуждаетъ насъ признавать противное. Далйе. у Альб, Ланге въ его Исто pin Материализма *) приведенъ примйръ купца, который; по получении телеграммы о банкротств^ одной фирмы, кидается хлопотать о спасен!и своего состояния и, наконецъ, высказываетъ свое довольство, что онъ сдйлалъ все возможное. При этомъ Лаиге показывает! (правда, недостаточно ясно и недостаточно подробно — онъ какъ будто только еще намйчаетъ свою мысль), что вей тй явления, которым въ этомъ случай можно было наблюдать объективным! путем! (выражение испуга на лицй купца, его суету, рйчи и т. д.). могутг быть объяснены посредством! однйхъ лишь материальных! причин! безъ всякой помощи душевныхъ явлений. А не значить ли это, что ни одно изъ душевныхъ состояний, пережитыхъ купцомъ, не имйетъ объективныхъ признаков!, то-есть, не сопутствуется такими материальными процессами, которые безъ этих! душевныхъ со-стояжй были бы невозможны и которые поэтому навйрное указывали бы, что даннымъ лицомъ переживается то или другое душевное явление? Такимъ образомъ, отрицая существование объективныхъ признаков! одушевления, авторъ только и сдйлалъ, что договорил! до конца уже давно высказанный положенья, поставил! точку надъ 1; а все прочее составляет! логически необходимое елйдстше этого от-рицащя. Въ ученш же о метафизическом! чувствй всякий легко за-мйтитъ продолжен! е Кантовскаго учен!я о приматй практическая


             Си. мрев. Страхова, г. II, С.-П 5. 18 S3, стр. 323 сел.

разума. С-товомъ, въ выводахъ автора нфтъ ничего неожиданно-пара
      доксаяьнаго: они парадоксальны на столько, на сколько обыденному

      мышление кажется парадоксальной вся критическая

      ступимъ же теперь къ д4лу.


фплософТя. При
           Вопросъ, имеете ли душевная жизнь объективные (извне наблюдаемые) признаки, почтя не привлекаете къ себе нашего внимашя. л едва ли найдется какой другой вопросъ, въ которомъ бы царство-валъ столй сильный догматизмъ, какъ въ этомъ. Мы привыкли относиться къ нему такъ, какъ будто бы уже давно л съ полной достоверностью установлено не только то. что объективные признаки одушевления существуйте вообще, но даже и то, каковы они. Поэтому мы не колеблемся спорить и решать, как!я существа одушевлены, как!я п^тъ; въ какой именно моменте (до рождешя или после рождения) начинается душевная жизнь ребенка; заводимъ даже речь, не одушевленъ ли каждый атомъ матерш, и т. п. То или другое рыщете этихъ вопросовъ, даже одна лишь простая постановка ихъ были бы невозможны, еслибы мы не приписывали себе готоваго знашя объективные признаковъ присутств1я или отсутствия психической жизни въ наблюдаемыхъ вами тЪлахъ: в’Ьдь наблюдать саму чужую душевную жизнь мы не можемъ, а должны лишь заключать объ ней по ея вн'йшнимъ, матертальнымъ, то-есть, объективнымъ обпаруже-н1ямъ; следовательно, при каждой попытке решать подобные вопросы мы уже должны быть увЪрены въ томъ, кагая именно матертальпыя яйлешя служатъ признакомъ. обнаруживакнцимъ присутствие душевной жизни, и катя проходятъ безъ ея участия.
           Однако разнообраз!е отвТтовъ, которые давались и даются на вс! перечисленные вопросы, способно пробудить сильное сомнеше, имеете ли душевная жизнь каме бы то ни было объективные признаки. Въ самомъ де.тй, давно ли Де карт ъ ечлталъ всТхъ животныхъ, кроме человека, бездушными, превосходно устроенными автоматами? ■Правда, врядъ ли найдутся теперь последователи этого взгляда, но за то и нетъ единогласпаго ынешя, как!е организмы (въ томъ числй и животныя) одушевлены, а как!е остаются бездушной физюлогиче-■ ской машиной *). Точнотакжемы еще не столковались, когда именно пробуждается сознаше у ребенка, такъчто его движетя въ это время

           *) Ио мн4и1ю Фетнера, обладает! особыми еознашемъ даже каждый органъ, оргамизмъ, каждая планета и т, д. См. его Atomenlehre и Die Tagesansicht ge-genftber der Naclitaiisicht.

                                 — 8 — пересташъ быть исключительно рефлективными и автоматическими. Накояецъ, упомянемъ о споре психологовъ и физюлоговъ относительно объяснешя рефлексовъ спиннаго мозга: одни видятъ въ нихъ обнаружение спинномозговой души, а друпе объясияютъ ихъ чисто материальными приспособлениями въ организации спиннаго мозга. Какъ же объяснить все это разнообраз!е мнфтй? Коль скоро душевная жизнь им$етъ объективные признаки, то, казалось бы. нельзя уже спорить, существуетъ ли она въ снянномъ мозгу, обосрбленномъ отъ головнаго, или н4тъ. обладаетъ ли ребенокъ въ данный моментъ утробной жизни сознашемъ, и т. п.
        Впрочемъ. это разнообразие мнйшй можетъ зависать также отъ того, что объективные признаки душевной жизни трудно уловимы, да до сихъ поръ еще не вполне точно определены. Но, какъ бы то ни было, прежде ч$мъ пытаться определить ихъ, надо еще сперва дать себе точный отчетъ, существуютъ ли они и можно ли ихъ допускать. Къ этому вопросу мы и перейдемъ теперь, предполагая, что мы при его решети отказываемся ото всякой трансцендентной метафизики. Эту оговорку необходимо сделать уже и потому, что среди метафизическихъ системъ встречаются и так!я, которая, если прямо не отрицаютъ существовашя объективныхъ дризнаковъ одуше-влен!я, то возбуждаютъ подозрйнге противъ ихъ допущешя, ибо оправ-дываютъ ихъ признание ссылками на планы, которые преследовались Богомъ при М1роздан1н, и т. п., еловомъ, ссылками на то, о чемъ мы ничего не можемъ знать. Мы имеемъ въ виду Лейбницевскую теор!ю предустановленной гармони. Она утверждаетъ. что между душой и тфлонъ нетъ действительнаго взаимодействуя, а существуетъ лишь простое приспособлена или применеше ихъ другъ къ другу; поэтому явления, возникающая въ душе, нисколько не зависятъ отъ тела, а только отъ нея одной, равно какъ и явлешя, возникающая въ т4ле, зависятъ только отъ него, а отнюдь не отъ души; но, темь не менйе, благодаря той приспособленности, которая существуетъ у души съ теломъ. кажется, какъ будто бы они взаимодййствуютъ другъ съ другомъ. При этомъ, по ученую Лейбница, такая приспособленность души я тела (ихъ предустановленная гармотя) зави-еитъ не отъ нихъ самихъ, то-есть, не отъ ихъ природы, а отъ воли Бога, который по своей благости предпочелъ устроить вселенную такъ, чтобы казалось, будто бы душа и тело находятся во взаимо-действш другъ съ другомъ. Но не допускается ли этимъ самымъ, что въ любомъ находящемся предо мной человеке душа могла бы

отсутствовать, такъ что онъ быль бы простынь автоматомъ, а не смотря на то, вся его телесная жизнь (а съ ней и тё процессы, которые мы считаешь объективными признаками душевной) продолжалась бы ио прежнему такъ, какъ будто бы онъ былъ одушевлена? Другими словами, не содержитъ ли въ ceot теоргя предустановленной гармонш отрицания существовали объективныхъ призиаковъ одушевлешя? ВЪдь по собетвеннымъ словами Лейбница всё факты телесной жизни развиваются безъ всякаго вл1яшя души—такъ, какъ будто бы и не было последней; следовательно, душа могла бы и отсутствовать, а въ тёл"Ё происходили бы тп же самых явления, ка-к!я имётотъ «iсто и при существовали души. такъ что ни одно изъ ыихъ не можетъ считаться признаком ея ирисутств(я. Лейбпицъ удо-доблялъ предустановленную гармонпо души и тЪла согласному ходу двухъ часовъ, хорошо вывЁренныхъ и согласованыыхъ Другъ съ дру-гомъ. Но вёдь каждые часы этой пары продолжали бы делать тё же показания, еслибы и не было другихъ часовъ, такъ что ни одно изъ яоказан1й первыхъ не можетъ считаться признакомъ существованья показангй другихъ часовъ; подобнымъ же образомъ и тЁлесныя яв-лен1я, находясь въ реальной зависимости только отъ т'Ьлеспыхъ, а отнюдь не отъ душевныхъ, тоже не способны служить признакомъ существования последиихъ. При такихъ услов1яхъ, если мы заранее почему либо допустимъ существоваше душевной жизни у того или другаго существа, то происходягщя въ неяъ материальный явления могутъ служить признаками и показателями ея перемпнъ rk но что касается до ея существованья, то въ этомъ можно будетъ убедиться тогда только путемъ самонаблюдешя, а отнюдь не объективнымъ на-блюдешемъ, Можно видеть и нельзя отрицать, существуетъ ли она у меня самого, но нельзя наверное знать, существуетъ ли она у дру гихъ людей. Въ последнее приходится только веровать и основывать свою вЁру на соображениям въ род'Ё того, что Богъ, желая устроить наилучппй м£ръ²), ие допустилъ бы существованья бездуш

             ВЬдь уже допущено, что ходъ душевныхъ явлешй, не смотря на го, что онъ развивается только изъ иЬдръ души помимо какого бы то ни было влгяюя тЪ.та, вее-такп согласовать съ ходомъ тШсныхъ явлений, такъ что тамъ, гдЬ. существуетъ душевная жизнь, мы иожемъ заключать объ ей перемйнахъ на осио-вати знашя согласованныхь еъ ними перемЪиъ телесной. Нужно только подметить и изучить въ самомъ себЬ, какимъ именно душевнымъ лереиЪнамъ соотв-Ьт-ствують тЬ или Дру ri я перем4ны Tfc.ia.
           ’) А Лейбницъ л доиускаетъ это предположение.

ныхъ, но живыхъ челов1зчевкихъ организмов!, другими словами— тотъ общей строй вселенной, который Богъ предпочел!, какъ наи-лучнпн изъ вслёхъ мыслимых!, исключает! возможность подобнаго обмана.
         Какъ видимъ, въ трансцендентной метафизик'! иногда втихомолку отрицается существоваше объективных! признаков! одушевлешя. Но вотъ вопроеъ: почему это оказывается возможными? Потому ли, что и въ действительности ггЬтъ никакихъ вн±шнихъ признаков! одушевлешя, или же, напротивъ, они существуют!, но съ трудомъ поддаются точному описание, а некоторые виды метафизики ихъ неуловимость смешивают! съ ихъ отсутствшмъ? Возможно и то и другое; а потому ■ надо разсмотр4ть поднятый вопроеъ вполне независимо отъ всяких! метафизических! предположешй,- ограничиваясь въ своихъ разеужде-шяхъ только т4мъ, что можетъ быть проверено внутренними и внешним! опытомъ, и ничего не принимая на веру без! такой фактической проверки. Вот! почему мы нигде не будемъ допускать ни того, что материя, взятая сама по себе, порождает! душевныя явлешя, ни того, что это совершается подъ вшяшемъ совм^стнаго дЦйстбш души и тела, и т. д.; мы будем! прямо обходить подобные вопросы, как! трансцендентные. По той же причин⁻! точно также мы будем! вести свои разеуждешя независимо от! того, имеют! ли явлешя природы какой либо смыслъ, или нЬтъ, и т. п.
         Мы хотим! узнать, существуют! ли обьективные признаки оду-шевлешя и каковы они. Простейшш, то-есть, самый ле.гкш (хотя не единственный и не лучппй) пргемъ для решетя этого вопроса таковь: допустим!, что кто нибудь отрицает! существоваше душевной жизни у кого бы то ни было, кром⁻! самого себя, и говорит!, будто бы не-зачпмъ допускать ее въ других! людях!, такъ как! де всякое наблюдаемое в! них! явлеше будет! телесным! и всегда можетъ быть объяснено безъ ея помощи, как! результат! чисто-матер1алъ-ныхъ процессов!; представив! же себ⁻! подобнаго скептика, постараемся его опровергнуть, и будемъ для этого искать въ людях! т4-лесныя явлешя, которых! никоим! образом! нельзя объяснить безъ помощи душевной жизни, то-есть, такая, которыя безъ нея были бы невозможны; если найдутся подобный явлешя. то ихъ-то, очевидно, и надо считать объективными признаками душевной жизни. Итакъ: наблюдаются ли въ людяхъ так!я тчълесмьгя явлешя. которыя были бы невозможны безъ участ!я душевной жизни? Заметим! точно, въ чемъ состоит! задача обеихъ сторон! (скептика и его противников!) и къ

чему она абязываетъ каждую изъ нихъ. Допуская возможность опровергнуть скептика, мы этимъ. самым! утверждаем!, что существуют! у другяхъ людей так!я тйлесныя явлен1я, который мбязыва-ютъ допускать въ нихъ душевную жизнь. Поэтому намъ нельзя ограничиться указанием! на то, что предположение душевной жизни въ других! людяхъ прекрасно мирится ео всЬми наблюдаемыми въ нихъ фактами, Д’блаетъ. легким! ихъ изучение, предугадываше в т. и., нисколько не противоречить и», и что оно всегда можетъ быть допущено: объ этомъ е!тъ никакого спора, и скептик! пе отрицает! этого, хотя и находитъ предположен!? чужой душевной жизни излиш-пимъ. Мы вынуждены идти дальше и обязаны выставить па видъ таюе факты, при объяснеши которых! необходимо или неизбежно (а не только что возможно) предполагать обнаружение въ нихъ душевной жизни; мы должны доказать, что одни матер!алы1ыя явления, взятия безъ ея участия, не могли бы породить этихъ фактов! и что иное объяснеше для нихъ невозможно и будет! противорпчить на-шимъ знашямъ о законах! телесной жизни. Скептик! же, напротив!, обязан! показать памь, что предположете чужой душевной жизни хотя и допустимо, но въ немъ н-гыпъ необходимости; что тЪ же самые факты, которые онъ наблюдает! въ людяхъ при помощи своихъ ВНЕШНИХ! чувств! (В! ТОМ! чис.гЬ и ихъ горяч!я увйрешя. что они одушевлены, ихъ негодующи! фразы, который они произносят! по поводу его сомпЪшй въ существовании у пихъ ума и всей душевной жизни и т. п.), могутъ быть объяснены и безъ всякаго участ!я ду пгевной жизни; что поэтому ея существовая!е у нихъ можно отрицать безъ всякаго противорп/чгя съ. законами чисто-матергалъныхъ явленгй. Словомъ. мы должны доказывать необходимость или неизбежность предположешя душевной жизни въ другахъ людяхъ; а скеп-тикъ должен! показать отсутствие необходимости делать такое пред-положен1е. А потому для вс!хъ явлешй, которыя мы привыкли раз-сматривать, какъ обнаружеше чужой душевной жизни, он! должен! подобрать др у пя объяснешя, обходящаяся безъ предположешя ея существования и на столько же не противорйчащ!я данным! опыта, кань и наши. Одиимъ лишь могут! они отличаться отъ общепринятых!: они будутъ слишком! непривычны для насъ, а потому неизбежно трудны для усвоения и для ихъ дальнййшаго развит, а сверхъ того по гой же причин! будутъ казаться нисколько странными, какъ бы неестественными, ибо все непривычное всегда кажется ч!мъ-то дикимъ, неестественным!. Но мы при ихъ оц'Ьнк! должны смотреть пе на это нич