Журнал Российского права, 2003, № 1

Журнал российского права № 1 — 2003

Содержание

Всуе законы писати,
когда их не исполняти.
Петр I

С НОВЫМ ГОДОМ,
дорогие читатели и авторы!
Счастья вам и успехов в труде на ниве права,
законности, справедливости!

С. М. Миронов. Конституционноправовой статус Совета Федерации
и его взаимодействие с другими органами государственной власти....................3

Российское законодательство:
состояние и проблемы
Г. А. Гаджиев. Конституционный
принцип самостоятельности судебной
власти в Российской Федерации (на
основе решений Конституционного
Суда РФ 2000—2002 годов) ..........................9

В. Г. Вишняков. Особые экономические зоны: правовые проблемы
и пути развития .................................................. 18

Г. В. Петрова. О конституционных
основах налоговобюджетного
федерализма и межбюджетных
отношений ................................................................ 29

И. В. Гранкин. Регламентное
регулирование деятельности
палат Федерального
Собрания РФ ......................................................... 39

Ю. Л. Ершов. О некоторых особенностях конструкции договора присоединения в российском гражданском
праве .............................................................................48

М. В. Карасева. Согласительные процедуры в федеральном бюджетном
законодательстве ..............................................52

Э. Н. Бондаренко. Трудовая правоспособность, дееспособность и юридические факты ..............................................................61

Экология и право
Л. Б. Шейнин. Земельные титулы
и резервы правопорядка.............................70

Издатель:
Юридическое
издательство «НОРМА»

Учредители:
Институт
законодательства
и сравнительного
правоведения
при Правительстве
Российской Федерации

Юридическое
издательство «Норма»

Основан в 1997 году

Выходит ежемесячно

РОССИЙСКОГО ПРАВА

1

2003

(73)

Журнал российского права №  1 — 2003

Содержание номера на английском языке публикуется на с. 174.

Перечень сокращений, принятых в журнале, см. на с. 158.

Комментируем действующее
законодательство
Ю. Ю. Колесниченко. Некоторые
аспекты вины юридических лиц, привлекаемых к административной ответственности................................................................ 76

Теория права
С. В. Бошно. Доктринальные и другие
нетрадиционные формы права.............. 82

Трибуна молодого ученого
В. Ю. Соловьев. Понятие судебной
практики.................................................................... 92

Парламентский дневник
Хроника законодательной деятельности Государственной Думы. Ноябрь
2002 года ................................................98

Россия и международноправовое
пространство
Документы Совета Европы. Тексты
и комментарий. Выпуск 13й ...........104

Из истории российского права
Л. И. Беляева. Отечественный опыт
правосудия в отношении несовершеннолетних (начало ХХ в.) ........................... 134

Юридическая жизнь. Хроника
Ю. В. Щербакова. Интерес в публичном и частном праве. Научная конференция в Государственном университете — Высшей школе
экономики...........................................139

Т. В. Конохова. Право человека
на экологическую безопасность.
«Круглый стол» в ИЗиСП ...............146

Рецензии
Ю. А. Тихомиров. Проблемы реализации конституционных норм (Лучин В. О.
Конституция Российской Федерации.
Проблемы реализации) ......................159

В. П. Кашепов. Новая интерпретация
Уголовнопроцессуального кодекса
(Комментарий к Уголовнопроцессуальному кодексу Российской Федерации в редакции Федерального закона
от 29 мая 2002 года / Под общ. и
научн. ред. д. ю. н., проф. А. Я. Сухарева) .....................................................161

Т. В. Сахнова. Истина и правосудие
(Мурадьян Э. М. Истина как проблема судебного права) ...........................164

Новые книги
Издательство «Норма» выпустило
в свет .......................................................................... 167

Наша почта
Читатели и авторы о журнале ............ 169

Журнал российского права № 1 — 2003

В развитии парламентаризма в
России особая роль отводится Совету Федерации. Его статус закреплен
в ст. 11 Конституции Российской Федерации, входящей в первую главу
Конституции «Основы конституционного строя». Согласно части 1 данной статьи Совет Федерации совместно с Государственной Думой составляют Федеральное Собрание
Российской Федерации, парламент
страны, осуществляющий государственную власть наряду с Президентом Российской Федерации,
Правительством и судами. Закрепление статуса Совета Федерации в
составе Федерального Собрания в
главе 1 Конституции Российской
Федерации подчеркивает особую
стабильность конституционных положений в отношении данного органа. В своих положениях Конституция предопределяет всю степень
прав, обязанностей и ответственности Совета Федерации по существу
его конституционного предназначения.
С позиций Конституции Совет
Федерации последовательно выступает как палата, консолидирующая
интересы субъектов Федерации в
парламенте. Именно в лице Совета
Федерации наиболее отчетливо проявляется влияние федеративного
устройства России на организацию
государственной власти и деятельность органов государственной власти на федеральном уровне.
Определение Совета Федерации
как «палаты регионов» со всей очевидностью отражает прежде всего
порядок формирования этого оргаКонституционноправовой статус Совета
Федерации и его взаимодействие с другими
органами государственной власти

С. М. Миронов

на. В соответствии с частью 2 ст. 95
Конституции Российской Федерации «в Совет Федерации входят по
два представителя от каждого
субъекта Российской Федерации: по
одному от представительного и исполнительного органов государственной власти». В данной статье
определен общий принцип формирования Совета Федерации. Согласно указанным конституционным положениям представительство от законодательных (представительных)
и исполнительных органов государственной власти субъектов Россий
ской Федерации является паритетным: каждый из названных органов
направляет по одному своему представителю, причем статус каждого
из представителей в Совете Федерации равнозначен. Таким образом,
определяется и количественный состав Совета Федерации, который
включает 178 членов. Равное представительство от органов государственной власти субъектов Российской Федерации в Совете Федерации создает возможности максимального учета позиций всех
субъектов Российской Федерации
при принятии важнейших конституционноправовых решений.
Конкретная процедура формирования Совета Федерации, как известно, была радикальным образом
изменена более двух лет назад. В
настоящее время она регламентирована Федеральным законом от 5 августа 2000 года «О порядке формирования Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации»1 . В соответствии с этим
законом равенство статуса членов
Совета Федерации сочетается с разМиронов Сергей Михайлович — Председатель Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации.
1 См.: СЗ РФ. 2000. № 32. Ст. 3336.

Журнал российского права №  1 — 2003

личным порядком наделения их полномочиями в зависимости от того,
какой орган государственной власти субъекта Российской Федерации
— законодательный или представительный — они представляют в палате. Так, представитель в Совет
Федерации от законодательного
(представительного) органа государственной власти субъекта Федерации избирается на срок полномочий
этого органа, а в случае формирования законодательного органа субъекта Федерации путем ротации — на
срок полномочий однократно избранных депутатов этого органа.
При этом, если законодательный
орган субъекта Федерации имеет
двухпалатную структуру, то член
Совета Федерации избирается от
этого органа поочередно от каждой
палаты на половину срока полномочий соответствующей палаты.
В свою очередь, представитель в
Совете Федерации от исполнительного органа государственной власти субъекта Федерации назначается высшим должностным лицом
субъекта (руководителем его высшего исполнительного органа государственной власти) на весь срок
его полномочий.
Важным моментом, отражающим
предусмотренную в Законе возможность оказания влияния законодательного (представительного) органа власти субъекта Федерации на
назначение представителя от исполнительного органа, является то, что
указ либо постановление о назначении представителя от исполнительного органа вступает в силу лишь в
том случае, если на очередном либо
внеочередном заседании законодательного органа государственной
власти субъекта две трети от общего числа депутатов не проголосуют
против назначения соответствующего лица в качестве представителя от исполнительного органа государственной власти субъекта Федерации.
При этом существует возможность досрочного прекращения

полномочий представителей в Совете Федерации от органов государственной власти субъектов
Федерации. Досрочное прекращение полномочий может быть осуществлено избравшим либо назначившим его органом государственной власти или должностным лицом в том же порядке, в котором
имело место его избрание (назначение).
Таким образом, очевидно, что порядок формирования Совета Федерации отличается от того порядка,
который предусмотрен для Государственной Думы, создаваемой на основе непосредственного представительства населения путем проведения прямых выборов. Тем не менее
Совет Федерации также не теряет
своего представительского характера, поскольку члены Совета Федерации получают свои полномочия от
тех органов и должностных лиц, которые сами избираются непосредственно населением субъекта Федерации. Однако несомненно, что характер представительства у обеих
палат разный. Совет Федерации,
являясь представительным органом,
отражает не просто представительство населения, а представительство регионов.
Статус Совета Федерации как
«палаты регионов» также характеризует представительскую природу
этого органа. Совет Федерации является частью высшего законодательного органа государства — Федерального Собрания, парламента
России. Поэтому, получив свои полномочия, член Совета Федерации в
этот момент становится конституционно ответственным за сохранение и
развитие федеративной природы
российского государства. На практике это означает, что каждый конкретный член Совета Федерации и
палата в целом должны представлять, отстаивать и защищать интересы каждого субъекта Федерации
в осуществлении законодательной
деятельности, в решении базовых
проблем экономического, финансо5

Журнал российского права № 1 — 2003

вого, бюджетного развития и многих
других жизненно важных проблем.
Вместе с тем члены Совета Федерации должны быть не только представителями своего региона, но в
первую очередь государственными
деятелями федерального масштаба
и представителями центра на соответствующей территории. Впервые
с момента формирования после принятия Конституции Российской Федерации Совет Федерации стал
подлинно профессиональным, в его
составе люди, которые работают в
нем не «по совместительству» или
«частично». Большинство новых
членов верхней палаты в настоящее
время — это яркие политики, люди,
у которых есть свои организационные ресурсы. Многие из них принесли с собой новые идеи, свое видение
путей развития парламентаризма. В
связи с этим в работе Совета Федерации необходимо реализовать политический потенциал членов Совета Федерации, ведь возможности
влияния палаты на законодательный процесс достаточно обширны.
Произошедшее изменение порядка формирования Совета Федерации оказало влияние и на порядок
его работы. Он стал более схожим с
характером деятельности Государственной Думы, поскольку члены
Совета Федерации теперь также
работают на постоянной основе. В
связи с этим стали чаще проводиться заседания комитетов и комиссий
Совета Федерации. Нередки стали и
такие разнообразные формы деятельности Совета Федерации, как
выездные заседания комитетов и
комиссий, связанные с проведением
дней Совета Федерации в субъектах
Российской Федерации, проблемные семинары и другие мероприятия. Все подобные формы работы,
независимо от их масштаба и от текущей повестки дня, стимулируют
нас, и мы стремимся как можно полнее выявить, осмыслить и оценить
специфику положения дел в том или
ином субъекте Федерации — от Калининградской области до Якутской

Республики, от Приморского края и
до Новгородской области.
Более активно ведется работа над
законопроектами. Именно здесь
сконцентрирован весь спектр наших
усилий. В этом направлении Советом Федерации продолжают осваиваться новые функции, которые, как
представляется, не только повысят
качество работы палаты, но и придадут ей значительно больше весомости в законодательной деятельности, сделают ее не только своеобразным «фильтром», через который
проходят законы, но и активным
участником процесса законотворчества.
В мае прошлого года Совет Федерации сумел объединить органы законодательной власти субъектов
Российской Федерации в Совет законодателей и тем самым создать
практические предпосылки для согласованного законотворческого
процесса. Было достигнуто взаимопонимание Совета Федерации и Государственной Думы, отработана
достаточно четкая методология и
механизмы сотрудничества двух
палат единого парламента России.
Представляется, что в настоящее
время участие Совета Федерации, с
учетом его роли в государственном
механизме, могло бы быть расширено и в процедурах согласования законопроектов. Ничто не мешает сегодня рассматривать наиболее значимые законодательные инициативы субъектов Федерации на уровне
Совета Федерации, в том числе никаких процедурных препятствий не
содержится сейчас для этого и в Регламенте. Совет Федерации, по примеру Бундесрата ФРГ, мог бы аккумулировать законодательные инициативы субъектов Федерации, «укрупнять их» и после этого вносить к
первому чтению в Государственную
Думу. Активную координирующую
функцию в этом процессе мог бы
осуществлять и названный выше
Совет законодателей, тем более что
его основными задачами являются
определение основных направлений

Журнал российского права №  1 — 2003

развития федерального законодательства и законодательства субъектов Российской Федерации, придание законодательному процессу в
Российской Федерации системного
характера, обсуждение наиболее
значимых проектов федеральных
законов, содействие распространению позитивной законотворческой
деятельности.
Сейчас мы вышли уже на тот уровень работы, когда количественные
параметры, в принципе, достаточно неплохие. Теперь главная проблема — это эффективность всей
законотворческой деятельности.
Важно понимать, насколько наши
законы, которые мы принимаем,
влияют на реальную ситуацию. Без
этого вся работа будет носить бессмысленный характер. Совет Федерации активно поддерживает законы, направленные на развитие экономики страны в целом и каждого
конкретного ее региона, которые помогают решать проблемы федеративных и национальных отношений,
укрепляют целостность Российской
Федерации, обеспечивают и защищают права и свободы человека и
гражданина. При этом главный критерий, которым руководствуется
наша палата, — это соответствие
принимаемых законов букве и духу
Конституции Российской Федерации.
Представляется целесообразным
определить основные принципы
взаимодействия Совета Федерации
и Правительства Российской Федерации при осуществлении законопроектной деятельности. Те формы
взаимодействия, которые сложились сейчас в целом между Федеральным Собранием и Правительством, до конца не могут удовлетворить ни одну из сторон.
Так, в настоящее время, как известно, планомерный характер носит
и работа Правительства Российской
Федерации, и работа Федерального
Собрания, в том числе работа каждой из его палат — Совета Федерации и Государственной Думы. Правительством Российской Федерации
планы законопроектной деятельности формируются из предложений
федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной
власти субъектов Российской Федерации, иных органов и организаций.
В результате, однако, получается,
что планы каждой из палат, так же,
как и планы Правительства, формируются отдельно, нет соотнесения
этих планов между собой. В связи с
этим представляется, что необходимо активизировать участие Совета
Федерации, учитывая его конституционноправовой статус, в подготовке планов и программ социальноэкономического развития страны, а
также законопроектной деятельности Правительства Российской Федерации с планами работы Совета
Федерации на текущий год и Совета законодателей.
При этом Совет Федерации может
полнее информировать Правительство Российской Федерации о законодательных предложениях субъектов Российской Федерации в различных сферах. Нам представляется необходимым перейти также на
более тесное взаимодействие напрямую комитетов и комиссий Совета
Федерации с федеральными органами государственной власти и их
представителями, и уже совместно
работать при подготовке тех или
иных законопроектов до прохождения их через Федеральное Собрание
Российской Федерации. Это связано с тем, что проблематика тех вопросов, над которыми работает Совет
Федерации, тесно переплетается с
теми проблемами, над которыми работают как федеральные органы исполнительной власти, так и органы
исполнительной власти субъектов
Федерации.
Исходя из сказанного, представляется, что было бы полезным включение в комплексные рабочие группы по разработке пакета взаимосвязанных законов представителей
Правительства Российской Федерации, представителей федеральных

Журнал российского права № 1 — 2003

органов исполнительной власти и
Совета Федерации, включая его комитеты и комиссии.
Следует подчеркнуть важную
роль статссекретарей министерств
как представителей федеральных
государственных органов исполнительной власти в обеспечении законопроектной деятельности Правительства Российской Федерации и
его взаимодействия в связи с этим с
Федеральным Собранием Российской Федерации, в том числе с его
Советом Федерации. Являясь должностными лицами федеральных органов исполнительной власти, они
реально своими действиями способствуют практическому взаимодействию Правительства Российской
Федерации и Совета Федерации, его
комитетов и комиссий.
Свои действия статссекретари
министерств и ведомств согласовывают с полномочным представителем Правительства Российской Федерации в Федеральном Собрании,
на которого возлагается широкий
круг задач по координации участия
федеральных органов исполнительной власти в сфере законопроектных работ, осуществляемых с участием Совета Федерации.
Именно в развитии института
полномочного представителя мы видим большой резерв, который следует задействовать в плане дальнейшего развития сотрудничества
Совета Федерации и Правительства
Российской Федерации. Это касается не только расширения его участия в заседаниях Совета Федерации, работе его комитетов и комиссий по согласованию проектов документов, предполагаемых к внесению
в дальнейшем от имени Правительства в Государственную Думу Федерального Собрания. На него и статссекретарей возлагается и осуществление обратной связи, связанной с
представлением Правительству проектов планов и программ законопроектных работ, материалов о ходе законодательного процесса, прохождения законодательной инициативы

Правительства Российской Федерации в палатах Федерального Собрания и других материалов. На сегодняшний день полномочный представитель Правительства и статссекретари отвечают и за соответствие материалов, представляемых в Государственную Думу и Совет Федерации от имени федеральных органов
исполнительной власти, позиции
Правительства по соответствующим
вопросам.
В целях повышения значимости
законопроектов, вносимых от имени
Совета Федерации в Государственную Думу, а также сокращения сроков их рассмотрения было бы целесообразно в Регламенте Совета Федерации предусмотреть положение
о том, что прежде чем Совет Федерации внесет законопроект в Государственную Думу в порядке осуществления своего права законодательной инициативы, такой законопроект может быть направлен в
Правительство Российской Федерации для выявления по нему позиции
Правительства.
В законодательном плане помимо
одобрения законов, принимаемых
Государственной Думой, Конституция наделяет Совет Федерации полномочиями по контролю за решениями исполнительной власти при введении чрезвычайного или военного
положения, использовании вооруженных сил, а также в некоторых
других вопросах, в том числе по участию в формировании высших органов судебной власти — назначении
судей Конституционного, Верховного и Высшего Арбитражного судов,
Генерального прокурора. Хотя это и
не законодательная деятельность,
но это также одно из важнейших
направлений работы Совета Федерации. Статья 102 Конституции Российской Федерации по существу
делегирует Совету Федерации исключительные полномочия в области кадровой стратегии государства,
стратегии национальной безопасности, государственной стратегии. Все
это в совокупности может быть оп8

Журнал российского права №  1 — 2003

ределено так, что Совет Федерации
является полноценным субъектом
государственноправовой стратегии.
Смысл этой стратегии предопределен теми базовыми ценностями, которые заложены в Конституции
Российского государства. Отступления от них существенно сказываются на качестве законодательной деятельности и правоприменительной
практики, на качестве восприятия
населением, людьми конечного результата, конечного продукта нашей работы и всей системы государственной власти.
Но государственноправовая стратегия, на наш взгляд, не может состояться как качественная, долговременная, объединяющая большинство активного населения страны в деятельности по возрождению
России, если она не будет в то же
самое время гуманитарноправовой
стратегией. Ключевым вопросом
Конституции Российской Федерации, вопросом, органично заложенным в ткань конституционных норм,

является вопрос: как построить в
России демократическое, правовое,
социальное и федеративное государство, высшей ценностью в котором являются права и свободы человека и гражданина?
Конституционное мировоззрение,
«дух конституции» — это та ценностноправовая реальность, которая,
как правило, недооценивается в деятельности государственных органов. Совет Федерации — это один из
органов государственной власти, в
самой основе деятельности которого лежит обязанность и ответственность укреплять российский федерализм, а обязанностью всех органов государственной власти является признание, соблюдение и защита
прав и свобод человека и гражданина как высшей ценности нашей
страны и нашего общества. Вот этот,
к сожалению, мало сегодня обозначаемый идеал развития нашего общества и государства, и должен
стать критерием, мерилом деятельности Совета Федерации.

Журнал российского права № 1 — 2003

РОССИЙСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО: СОСТОЯНИЕ И ПРОБЛЕМЫ
Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на
основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную.
Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны (ст. 10 Конституции РФ).
Данный принцип является частью
основ конституционного строя Российской Федерации.
Конституционный принцип самостоятельности судебной власти
объективно обусловлен тем, что
Конституция России обозначает
три важнейшие функции государственной власти. Государство обязано: 1) признавать, 2) соблюдать и
3) защищать права и свободы человека и гражданина (ст. 2 Конституции России). Каждая из этих
функций государственной власти
носит самостоятельный характер.
Признание прав и свобод обеспечивается благодаря усилиям прежде
всего законодательной ветви власти. Соблюдение прав и свобод —
это функция, которую должны
осуществлять органы исполнительной власти. И, наконец, защита прав и свобод — прерогатива судебной власти.
Судебная защита прав и свобод
посредством осуществления правоКонституционный принцип самостоятельности
судебной власти в Российской Федерации
(на основе решений Конституционного
Суда РФ 2000—2002 годов)

Г. А. Гаджиев

судия — конституционная «монополия» судов. Правосудие в РФ осуществляется только судом (ч. 1 ст. 118
Конституции).
Судебная защита прав и свобод
является формой их гарантирования (ч. 1 ст. 17 Конституции). Государственная защита прав и свобод
человека и гражданина гарантируется (ч. 1 ст. 45 Конституции).
Вот почему столь важно иметь
надежную судебную власть, самостоятельную и независимую от
других ветвей власти. Непременное условие реального осуществления судебной властью своей конституционной функции — ее приверженность идее защиты права,
которое, как известно, представляет собой только минимум нравственности. «Моральная подкладка» есть не у каждого закона и, следовательно, осуществление правосудия осложняется в тех случаях,
когда закон утрачивает нравственные ориентиры.
В этих случаях проблема самостоятельности судебной власти приобретает важное методологическое,
профессиональномировоззренческое значение.
Осознание идеи самостоятельности судебной власти находится в
русле самоидентификации судьями
своей роли и вытекающих из нее задач. Они должны быть готовы к гипотетической ситуации, когда оргаГаджиев Гадис Абдуллаевич — судья Конституционного Суда РФ, доктор юридических наук.

Журнал российского права №  1 — 2003

ны законодательной и исполнительной власти будут превратно понимать суть конституционализма. Поэтому особое значение имеет гражданская и нравственная позиция судей.
Следовательно, руководствуясь
конституционным принципом самостоятельности, судейское сообщество России — корпорация судей —
должно осуществлять практические
меры по разъяснению стоящих перед ним целей. Ответственность судейской корпорации перед гражданским обществом трудно переоценить.
Необходимо учитывать, что конституционная модель самостоятельности судебной власти, модель
самостоятельности российских судов, предусмотренная в текущем
законодательстве, и, наконец, реальная, фактическая самостоятельность судов могут не совпадать. В таком случае важно на доктринальном уровне уяснить конституционную модель самостоятельности судебной власти и «подтягивать» к ней законодательную
модель и не допускать расхождения с ней фактической самостоятельности судов.
Существуют ли какиелибо объективные критерии, по которым можно определять степень самостоятельности судебной власти? Можно ли
обнаружить критерии истинности
одного из двух высказываний: «судья
в России меньше, чем судья» и «судья в России больше, чем поэт»?
Полагаем, попытка сформулировать такие критерии может быть
успешной при условии учета как
конституционных положений, так и
действующего текущего законодательства и практики его применения.
Для того чтобы судебная власть
являлась бастионом защиты прав и
свобод, она имеет конституционно
гарантированную возможность не
просто применять закон, но и подвергать его предварительной проверке и оценке.

Функция оценки применимости
подлежащего применению закона
коренным образом отличает российский суд от советского суда, который, как известно, не признавался
самостоятельным органом власти. В
главе 7 Конституции России «Судебная власть» развиваются положения конституционного принципа самостоятельности судебной власти
как одного из принципов основ конституционного строя, то есть принципа, лежащего в фундаменте всей
системы правовых норм о самостоятельности судебной власти1 .
Суд не просто является правоприменителем, теперь этого оказывается явно недостаточно. Суд вправе
применить закон в целях осуществления правосудия (то есть в поисках
права), только оценив закон на предмет его соответствия Конституции
РФ, общим принципам права, международным договорам.
В соответствии с ч. 4 ст. 125 Конституции России, применяя закон,
подлежащий применению в конкретном деле, суд общей юрисдикции, арбитражный суд должен убедиться в его конституционности.
При рассмотрении дела в любой инстанции, придя к выводу о несоответствии Конституции РФ закона,
примененного или подлежащего
применению в указанном деле, суд
обращается в Конституционный Суд
РФ с запросом о проверке конституционности данного закона (ст. 101
Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»).
Запрос суда в Конституционный
Суд представляет собой важный
институт конституционного права.
Все суды Российской Федерации (за
исключением третейских), высту1 Причем необходимо учитывать логикоправовые системные связи этих конституционных норм. В силу части 2 ст. 16 Конституции РФ «никакие другие положения настоящей Конституции не могут противоречить
основам конституционного строя Российской
Федерации».

Журнал российского права № 1 — 2003

пая в качестве субъектов в рамках
конституционных правоотношений,
направленных на осуществление
конституционносудебного нормоконтроля, обеспечивают важную
публичноправовую цель конституциализации российского законодательства. При разрешении вопроса
о направлении запроса в Конституционный Суд суд не связан позицией сторон по делу, поскольку интерес стороны в деле — это, как правило, частноправовой интерес2.
Конституционная функция оценки
закона предусматривает взаимодействие Конституционного Суда РФ со
всеми иными судами, поскольку из
нее вытекает, что субъектами конституционносудебного нормоконтроля являются все суды Российской
Федерации, а не только один Конституционный Суд.
В постановлениях Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 года
по делу о толковании отдельных положений статей 125—127 Конституции РФ3  и от 11 апреля 2000 года по
делу о проверке конституционности
отдельных положений Закона «О
прокуратуре Российской Федерации»4  обоснованы конституционные
критерии разграничения компетенции между Конституционным Судом и иными судами в области судебного нормоконтроля. Конституционный Суд РФ подтвердил право
судов признавать закон субъекта
РФ недействующим, то есть не подлежащим применению, что влечет
необходимость его приведения в соответствие с федеральным законом.
В то же время он признал не соответствующими Конституции РФ положения Закона о прокуратуре, наделявшие суды полномочием признавать недействительным, то есть

утрачивающим юридическую силу,
закон субъекта РФ, противоречащий федеральному законодательству.
Защищая права, суды должны
также учитывать, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным
договором Российской Федерации
установлены иные правила, чем
предусмотренные законом, то применяются правила международного
договора (ч. 4 ст. 15 Конституции
России).
Поставив нормы международных
договоров выше в вертикальной
иерархии юридических норм, чем
нормы законов Российской Федерации, Конституция России исходит из
их приоритета. Закон «О международных договорах Российской Федерации» в порядке конкретизации
конституционного положения устанавливает, что положения официально опубликованных международных договоров РФ, не требующие издания внутригосударственных актов для их применения, действуют в РФ непосредственно5 .
Конституционный принцип самостоятельности судебной власти
предполагает наличие определенных запретов, ограничений, адресованных другим ветвям власти, и
прежде всего власти законодательной, создающей законы, которым, в
свою очередь, должны подчиняться
суды (ч. 1 ст. 120 Конституции).
Проблема нормативного содержания конституционного принципа
самостоятельности постоянно привлекает внимание Конституционного Суда России. Существует целый
ряд решений, причем их количество
столь значительно, что можно утверждать, что мы имеем дело с ясно
выраженной судебной политикой,
цель которой — повышение самостоятельности судов.

2 Подробнее см.: Анишина В. И. Запрос суда
в Конституционный Суд Российской Федерации о проверке конституционности закона: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2001.

3 См.: ВКС РФ. 1998. № 5.

4 См.: ВКС РФ. 2000. № 4.
5 См.: СЗ РФ. 1995. № 29. Ст. 2757.

Журнал российского права №  1 — 2003

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 12 марта 2001 года
по делу о проверке конституционности ряда положений федеральных
законов о банкротстве суд на основе
оценки действующего порядка возбуждения производства по делам о
банкротстве (не предоставлявшего
должнику надлежащих процессуальных гарантий того, что определение арбитражного суда о принятии
заявления о признании должника
банкротом, и, следовательно, введение такой процедуры банкротства,
как наблюдение, будет обоснованным и правомерным) пришел к выводу, что такое решение выносится
в условиях несоблюдения общеправового принципа audi alteram partem
(выслушать обе стороны).
Результат такого регулирования
— отсутствие эффективного судебного контроля за данной процедурой
банкротства. При наличии формальных требований, определенных в п. 2
ст. 5 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», арбитражный суд был лишен возможности проверить обоснованность и реальность требований к должнику, и,
таким образом, наблюдение вводилось автоматически.
И далее Конституционный Суд
РФ сформулировал позицию: «Между тем в силу принципа самостоятельности судебной власти (статья
10 Конституции РФ) законодатель
не вправе лишать суд необходимых
для осуществления правосудия дискреционных полномочий»6.
Данная правовая позиция воспроизведена в Постановлении Конституционного Суда РФ от 3 июля 2001 года
по делу о проверке конституционности отдельных положений ст. 13 Федерального закона «О реструктуризации кредитных организаций» и
пунктов 1 и 2 статьи 26 Федерального закона «О несостоятельности
(банкротстве) кредитных организаций» (п. 6 мотивировочной части)7.

Убедительным доказательством
повышения самостоятельности судебной власти является ситуация,
сложившаяся с введением в действие норм нового УПК РФ, предусматривающих только судебный порядок применения ареста (заключения под стражу).
В марте 2002 года Конституционный Суд РФ рассмотрел дело о проверке конституционности статей 90,
96, 122 и 216 Уголовнопроцессуального кодекса РСФСР в связи с
жалобами граждан С. С. Маленкина, Р. Н. Мартынова и С. В. Пустовалова (Постановление Конституционного Суда РФ от 14 марта 2002 года)8 .
Поводом к его рассмотрению явились жалобы граждан на нарушение
их конституционных прав положениями УПК РСФСР, которые регламентируют порядок задержания
лиц, подозреваемых в совершении
преступления, и порядок применения в качестве меры пресечения
заключения под стражу. Заявители
указывали, что оспоренные ими нормы противоречат ст. 22 (ч. 2) Конституции РФ, согласно которой арест,
заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению, а до судебного решения лицо не может
быть подвергнуто задержанию на
срок более 48 часов.
В абзаце втором ч. 6 раздела второго Конституции РФ предусматривается, что до приведения уголовнопроцессуального законодательства
РФ в соответствие с конституционными положениями должен сохраняться действующий порядок ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления.
Конституционный Суд РФ в своем постановлении обратил внимание
законодателя, что в случаях, когда
право, для защиты которого необходимо принятие закона, непосредственно закреплено в Конституции
РФ, исполнение подобной обязанно6 ВКС РФ. 2001. № 5.

7 См.: ВКС РФ. 2001. № 6.
8 См.: ВКС РФ. 2002. № 3.

Журнал российского права № 1 — 2003

сти должно осуществляться скорейшим образом. Данная правовая позиция была сформулирована Конституционным Судом РФ в Постановлении от 2 февраля 1999 года. В
связи с тем, что после принятия Конституции РФ прошел значительный
срок, достаточный не только для
выполнения законодателем предписания абзаца второго ч. 6 раздела
второго Конституции РФ о приведении законодателем уголовнопроцессуального законодательства в
соответствие с Конституцией, но и
для обеспечения его действия, меняется конституционное значение переходных положений, содержащихся в Конституции, поскольку временные нормы фактически становятся постоянно действующими и в
таком качестве нарушают не только право, гарантированное ст. 22
Конституции, но и провозглашенный ею принцип непосредственного
действия прав и свобод человека и
гражданина (ст. 18).
Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что сохранение прежнего порядка задержания и применения в качестве меры пресечения заключения под стражу приводит, по сути, к отказу от реализации
гарантированных гл. 2 Конституции
РФ прав и свобод человека и гражданина. Оспоренные нормы УПК
РСФСР были признаны не соответствующими Конституции РФ, ее
статьям 17, 22 и 46 (ч. 1), а также абзацу второму ч. 6 раздела второго
Конституции РФ.
Эти положения УПК РСФСР,
допускавшие задержание до судебного решения на срок свыше 48
часов, а также арест (заключение
под стражу) и содержание под
стражей без судебного решения,
были объявлены не подлежащими
применению с 1 июля 2002 года,
несмотря на то, что федеральный
законодатель предусмотрел, что
нормы нового УПК РФ, касающиеся передачи судам указанных
полномочий, вводятся в действие
лишь с 1 января 2004 года.

В связи с этим Конституционный
Суд РФ указал в постановлении, что
Федеральному Собранию РФ надлежит незамедлительно внести в законодательство изменения, чтобы
обеспечить введение в действие
норм, предусматривающих судебный порядок применения ареста,
содержания под стражей, а также
задержания подозреваемого на срок
свыше 48 часов, с 1 июля 2002 года.
Итак, конституционный принцип
самостоятельности судебной власти
предполагает, что суды обладают
определенными полномочиями, содержание которых связывается с
наличием определенной дискреции,
то есть судейского усмотрения, и ограничивающих полномочия законодательных и исполнительных органов власти.
О самостоятельности судебной
власти как объективно необходимом
признаке судов, осуществляющих
правосудие, можно судить и в зависимости от того, какие органы государства обладают интерпретационными полномочиями. Советская
Конституция допускала широкие
возможности так называемого аутентичного толкования законов, осуществляемого обычно президиумами
верховных советов СССР и союзных
(и автономных) республик.
В настоящее время интерпретационные полномочия принадлежат
судам. Конституционный Суд РФ по
запросам Президента РФ, Совета
Федерации, Государственной Думы,
Правительства РФ, органов законодательной власти субъектов РФ
дает толкование Конституции Российской Федерации. Официальное
толкование Конституции РФ является юридической монополией Конституционного Суда РФ (ч. 5 ст. 125
Конституции РФ).
Конституционный Суд РФ толкует конституционные нормы при рассмотрении любого дела, в том числе
и по запросам органов государственной власти, и по жалобам частных
лиц на нарушение конституционных
прав и свобод законом, применен14

Журнал российского права №  1 — 2003

ным или подлежащим применению
в конкретном деле (ч. 2 и 4 ст. 125
Конституции РФ), или при разрешении спора о компетенции (ч. 3 ст. 125
Конституции РФ). Такое толкование
Конституции носит во всех случаях
официальный характер. Вместе с
тем различается каузальное и абстрактное толкование Конституции
Конституционным Судом.
При каузальном толковании суд,
осуществляя интерпретацию конституционной нормы, имеет конкретную цель проверки конституционности юридической нормы. Акт
толкования получает свое выражение прежде всего в мотивировочной
части решения суда и носит вспомогательный характер при выработке
окончательного вывода суда о соответствии проверяемых норм Конституции.
При абстрактном толковании Конституционный Суд дает специальное,
обладающее официальным и общеобязательным характером разъяснение положений федеральной Конституции, не «привязанное» к разрешению конкретного дела. Поэтому
круг лиц, обладающих правом обращения в Конституционный Суд с запросом о толковании Конституции
РФ, более узок, чем обладающих
правом запроса о проверке конституционности нормативных актов (ч. 2 и
5 ст. 125 Конституции РФ).
Одна из особенностей конституционного судопроизводства состоит
в том, что при рассмотрении и жалоб частных лиц, и запросов судов в
процедуре, предусмотренной ч. 4 ст.
125 Конституции РФ, именуемой в
доктрине конкретным нормоконтролем, существуют элементы абстрактного нормоконтроля. Так, рассматривая дело о проверке конституционности ст. 1070 ГК РФ в связи с
жалобами граждан, Конституционный Суд определил: предметом рассмотрения по данному делу является положение п. 2 ст. 1070 ГК РФ, так
как оно служит основанием для разрешения дел по искам о возмещении
государством вреда, причиненного

незаконными действиями (или бездействием) суда (судьи) при осуществлении правосудия посредством
гражданского судопроизводства9.
В статье 118 Конституции РФ
указано: судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства.
Арбитражное судопроизводство
специально не упомянуто. В этой
связи в мотивировочной части Постановления Конституционного
Суда РФ формулируются выводы,
которые распространяются как на
гражданское, так и на арбитражное
судопроизводство. В результате
проблема, поднятая заявителями —
частными лицами, приобретает более универсальный характер. Жалоба заявителей — это повод для
того, чтобы Конституционный Суд
вышел на более высокую «орбиту»
в своих выводах, что характерно для
абстрактного нормоконтроля.
В качестве критерия самостоятельности судебной власти (применительно к конституционному судопроизводству) можно рассматривать так называемое конституционное истолкование обычных законов,
которое в практике Конституционного Суда РФ получило широкое
распространение.
В соответствии со ст. 74 Федерального конституционного закона
«О Конституционном Суде Российской Федерации», проверяя конституционность нормативных правовых актов, Конституционный Суд
должен оценивать как буквальный
смысл рассматриваемого акта, так и
смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной
практикой.
Используя эту норму, Конституционный Суд РФ применяет такую
судебную технологию, как конституционное истолкование проверяе9 См.: Конституционный Суд Российской
Федерации. Постановления. Определения.
2001. С. 23.

Журнал российского права № 1 — 2003

мых на конституционность нормативных актов. В немецкой доктрине
такой способ толкования получил
название конституционноконформного толкования.
Требование Закона о Конституционном Суде РФ оценивать как буквальный смысл проверяемого правового акта, так и смысл, придаваемый ему в результате толкования
сложившейся правоприменительной практикой, имеет принципиально важное значение.
Законодатель установил, что предметом исследования в конституционном судопроизводстве должен
быть не первоначальный текст правовой нормы, а реальная правовая
норма, полученная в результате
преобразования «первоначальной»
нормы посредством: а) официального ее истолкования; б) иного истолкования; в) либо в результате сложившейся правоприменительной
практики.
Данная правовая норма в ее преобразованном виде, являясь особой
правовой реальностью, и должна
оцениваться Конституционным Судом. Такой «социологический» подход к предмету судебного конституционного контроля представляется
очень плодотворным.
При проверке конституционности
норм текущего законодательства
Конституционный Суд РФ нередко
выявлял, что проверяемая норма
может быть истолкована поразному. Причем при одном варианте ее
истолкования содержание нормы
соответствует конституционным
нормам, а при другом — не соответствует.
В конституционном судопроизводстве существует презумпция
добросовестности законодателя.
Применение такой презумпции является одним из требований, составляющих нормативное содержание
конституционного принципа правового государства. В основе ее — высокая вероятность того, что, создавая правовую норму, законодатель
стремился к тому, чтобы они не противоречили Конституции. Цель презумпции, если подходить к ней с точки зрения телеологии, — достижение стабильности правового регулирования.
Презумпция добросовестности
законодателя (или, иными словами,
презумпция конституционности закона) представляет такое правовое
средство, применение которого является обязательным в силу закона
и которое отражает в той или иной
степени действие теории вероятности в области юриспруденции.
Руководствуясь указанной презумпцией, Конституционный Суд
должен использовать все возможные варианты истолкования нормы,
даже такие, которые сопровождаются ее совершенствованием с учетом «погружения» проверяемой
нормы в систему конституционных
норм и принципов.
Примером, иллюстрирующим рассматриваемую судебную технологию,
может послужить Постановление
Конституционного Суда РФ от 25
июля 2001 года № 12П по делу о проверке конституционности п. 7 ст. 21
Федерального закона «О приватизации государственного имущества и об
основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации»10.
Высший Арбитражный Суд РФ
обратился в Конституционный Суд
РФ с запросом о проверке конституционности положения п. 7 ст. 21 указанного закона, согласно которому в
случае невыполнения победителем
коммерческого конкурса инвестиционных и (или) социальных условий,
а также ненадлежащего их выполнения, в том числе нарушения промежуточных или окончательных
сроков выполнения таких условий и
объемов их выполнения, объект
приватизации, приобретенный победителем коммерческого конкурса,
подлежит безвозмездному отчуждению соответственно в государственную и муниципальную соб10 См.: Там же.